– Так я и подумал, – сказал Ирвин, пропустив полагающиеся приветствия.
Сьюзен улыбалась, и в этой улыбке было что-то, похожее на скользящее лезвие ножа. Опасная это была улыбка.
– Значит, младенцем ты была на площади?
– Была. И по счастью была еще настолько мала, что ничего не помню.
– Эльвин перестаралась и под проклятие попала даже её дочь?
Сьюзен насмешливо фыркнула и заходила по комнате, встряхивая руками.
– И не только дочь, – ответила она и кивнула на сидевшего в кресле. – Мы ведь оба были жителями города.
– Вот я и припоминаю, что у неё вроде как мальчик был. Я ещё всё думал, что же с ним стало. Так, значит, вы её дети? А тот парень?
– Это мой отец, – ответила Сьюзен, и устало опустилась на скамеечку у колыбели. – Мой, – повторила она, словно уточнила ударение.
– Где же он теперь? Если он жив, ему бы надо было сейчас радоваться рождению внучки. Или его уже нет?
Девушка пожала плечами.
– Не знаю. Мы жили недалеко от Бредингтона, но отец всегда очень интересовался тем, что здесь происходило, с тех пор, как мы ушли. Это было сразу после того, как маму казнили, – о сожжении Эльвин она сказала так, словно речь шла о каком-то обыденном событии. – Он очень переживал, – добавила она.
– И что же? – спросил Ирвин уже без насмешки.
– Когда мне исполнилось четырнадцать, он вдруг начал… я даже не знаю, как сказать. Это было похоже на болезнь, но он не болел. Он просто таял. Сходил на нет, словно что-то точило его изнутри. Мы ничего не могли сделать. Я ведь почти не унаследовала маминых талантов, не то, что Кайл, – она кивнула на брата, который по-прежнему пребывал в молчании. – Но и он не целитель. Чтобы спасти отца, наверно, нужны были мамины руки. Ничто другое не могло помочь.
– Так он умер? – настаивал Ирвин, понимая, что его охватывает грусть о том странном юноше с синей искрой в глазах.
– Нет. Он просто исчез. Однажды, сразу после того, как я потеряла своего первого ребёнка, мы проснулись утром, а его не было. Я надеялась, что он ушел и вот-вот вернется, но Кайл… он чувствует. Он сказал: «его в этом мире больше нет». Вот и все. Потом умер и второй малыш… Мы убедились, что тоже находимся под проклятием, и ушли сюда. Мой муж знает, где меня искать, но мне кажется, что он не захочет жить здесь.
Наступило молчание, в котором отчетливо было слышно сопение новорожденной девочки. Ирвин невольно вспомнил, как семнадцать лет назад он проснулся от звонкого плача младенца в своем доме, и как бежал опрометью вниз по лестнице, чтобы впервые увидеть свою дочь.
– Не рассказывайте о нас в городе, – неожиданно попросил Кайл.
Ирвин подошёл к нему и внимательно вгляделся в его лицо, казавшееся безумно печальным.
– Вам никто ничего здесь не сделает. Вам нечего бояться.
– Скорее, на нас станут молиться, в надежде, что мы сможем снять проклятие, – возразил Кайл. – А нам так хочется просто жить. Я хочу найти женщину, чтобы мы вместе боролись за наших детей. А быть надеждой целого города… неоправданной, заметь, надеждой, я не желаю. Я не знаю, как прекратить всё это. – Он коротко улыбнулся. – Ты ведь за этим пришел? Узнать, не может ли кто-нибудь из нас остановить проклятие?
Ирвин покачал головой:
– Совсем не за этим, малыш. Я пришел попросить у вас прощения.
Снова наступила тишина. Брат и сестра смотрели на гостя изумленными глазами, не смея вымолвить ни полслова.
– Так что же? – тихо спросил Ирвин. – Получим ли мы прощение детей женщины, которую мы предали смерти?
