Наконец, устав от постоянной нехватки воздуха, она остановилась, чтобы отдышаться.
– Вот ты где!
Как молния в сердце ударил этот голос. Не веря себе, она повернулась к лодкам, привязанным к берегу острова. Одну из них привязывал к колу Пер в мокрой одежде.
– Ну, вот, а ты боялась! – это второй голос начал поднимать настроение своей хозяйке. – Подумай сама: мог ли он быть там, если только – только приехал!
И первый голос был немедленно забыт: что-то, из-за чего она застыдилась, заставило покраснеть её лицо. Она закрыла его руками и отвернулась, как смогла.
Однако Пер это истолковал по-своему.
– Кто? Кто это сделал? – по наклонившемуся лицу его грозно сгустились брови, желваки на щеках вздулись, глаза излучали молнии, а кулаки сжались.
Однако на Яну это произвело обратное воздействие: она растерянно посмотрела на Пера и заморгала глазами, удивлённо подняв брови. – Что кто?
Теперь уже подошедший Пер ничего не понимал: он удивлённо смотрел на Яну, раскрыв широко глаза. К нему постепенно приходило понятие, что с ней ничего не случилось. И вслед за мыслями о расправе приходил смех. Смех над собой и над ней. И, словно разряжая обстановку, он показал пальцем на неё, и, закручиваясь как винт в землю, с хохотом начал опускаться на траву рядом с берегом реки.
Увидев, смеющегося раскатисто Пера, который только что метал громы и молнии, словно Перун, а теперь не мог устоять на месте от разрывающего его хохота, она тоже засмеялась, звонко и беспечно, показывая на него пальцем. А потом села рядом и, как-то так получилось, что невольно положила ему голову на плечо, подергиваясь время от времени от смеха. Как-то незаметно смех прекратился. Настало время безмятежной тишины: они просто сидели и смотрели на воду.
Великая Ворона и здесь их не подвела: в ней разными цветами отражалось небо, голубое и бесконечное. Только рыбки, как маленькие трудяги, то тут то там щипали с поверхности реки упавших в воду мошек и мотыльков.
– Мои, наверное, уже на поле. – как бы между прочим, тихо произнесла Яна, по-своему отвечая в качестве благодарности за тепло, которое принесла рука Пера, осторожно расположившаяся на её плече.
– А моего отца уже год, как нет в живых. Одни мать, братья и сестры остались. – вторя её настроению, произнёс Пер.
– Это почему? – поинтересовалась она, посмотрев на него: Пер задумчиво смотрел куда-то вдаль. Лишь одинокая слеза прокатилась по щеке.
И Яне подумалось. – Скучает по отцу! А я бы разве не скучала?
И слёзы навернулись на глаза, стоило ей представить, как там им трудно без отца. – Не пойти ли и мне домой?
Но что-то удержало её на месте. Как-то сам собой выскочил вопрос. – А что с ним случилось?
– Погиб как воин! Он на службе был. В разъезде. – он взял в руку какую-то веточку и начал ковырять ею землю, чтобы успокоиться: видно эта тема была до сих пор для него больной. Посмотрев, на Яну, спросил. – А у тебя семья большая?
– Мама с папой, пятнадцатилетний брат и две сестры: одной девять лет, а другой четыре годика. – Яна невольно перенеслась домой, где её ждут родные, и снова засобиралась было домой, да опять вылетело. – А у тебя?
– Мать, двое братьев и три сестры…
Только представив, что у неё не было бы отца, матери, брата и двух сестрёнок, Яна чуть не заплакала.
– Ты, наверное, проголодалась? – вопрос Пера вдруг пробудил дремавшие в ней желудочные соки, и она тут же почувствовала сильный голод. Но Пер, словно подслушал их движение, поднялся сам и поднял её на ноги. – Пойдём, перекусим чем-нибудь!
