– Он лапал меня!
– Значит дала повод.
– Ах, дала повод?! Вчера… – оскеюсь, успевая не ляпнуть про “вчера”.
– Что вчера? – сужает глаза и в мои смотрит.
Да ладно… я линзы другого цвет надела. Не должен узнать.
– Передачу вчера смотрела, что мужчинам проще всего на женщину все спихнуть. Сами силой женщин принуждают, а потом она виновата…
– Некогда сейчас с тобой спорить. Иди к нему, – кивает на палату Макса. – Позвал тебя зачем-то. Потом ко мне. Продолжим!
– Потом у меня обед, Артем Александрович!
– У врачей нет обеда, запомни! Если ты врач, конечно. И да, – подталкивает меня за поясницу к двери палаты, – если будет предлагать интим за молчание, не не соглашайся.
Чего?!
– Я и не собиралась!
– И не надо!
Подмигивает, усмехается и, открыв дверь, вталкивает меня назад в палату.
– Жду в отделении.
Захлопывает за собой дверь.
– Ну что, перевяжешь меня, медсестричка? – улыбается Макс.
Перевяжу… шею.
Он садится на кровати и протягивает мне бинты. Начинаю закручивать вокруг его ран.
– Слышала бы мама, – наклоняется ко мне и шепчет, – как ты желаешь мне “выздоровления”, – показывает характерным жестом пальцами, что берет последнее слово в кавычки, смотрю ему в глаза, – так у нее бы давление подскочило. Сестричка.
Улыбается и тянет маску с моего лица вниз.
– Если бы мама знала, как ее сын ведет себя в больнице, у нее бы инфаркт был. – Затягиваю потуже бинт. – Братик.
– Если бы папа знал, что его дочь прикрывает в больнице другого врача не схожей специализации, то…
– Только скажи ему!
– Ну вот и ты помалкивай, заноза. – Придушить бы его, но жалко такого болезненного. Выдыхаю и обнимаю брата.
– Напугал так меня, – голос непроизвольно дрожит. Как представлю, что с ним могло что-то случиться.
– Да ладно тебе, пара царапин. Выскочила мадам какая-то под колеса, я увернулся. Там столб.
– Гонял опять?
– Быстро ехал.
– Ты когда-нибудь доездишься, Макс! Тебе не двадцать, что ты как пацан гоняешь по улицам и юбки девкам задираешь ветерком.
– Ой все… папа сначала, ты теперь… Устал. Мне нужен покой.
– Почему мне никто не позвонил? – Поправляю ему подушку, помогая лечь.
– Я папу просил не звонить вам ночью. А то прилетите тут, отдохнуть не дадите.
– А лапать меня было зачем?
– Не сразу узнал, начал знакомиться. А потом, как догадался… ну смешно же было.
– Вот мне не было смешно, когда ко мне собственный брат пристает. Ты всех тут медсестер так лапаешь, да?
– Нет, не всех. У меня личная есть. Ммм…
– Я даже не сомневалась. Ты и без личной помощницы… А куда твоя эта, Зоечка, делась?
– Зоечка моя вторая рука на фирме. Пока тут полежу, она там документами занимается. Лучше расскажи, почему ты в таком виде тут. Инна Смолова. За подружку свою, что ли?
– Да у Инки проблемы, она попросила подменить на пару недель. Говорит, посидишь тут, карточки позаполняешь. А этот меня в первый же день запряг ЭКГ делать. – Стягиваю парик и смеюсь. – Я погуглила, пока шла к тебе.
– Бля, ну ты, конечно… – ржет Макс и хватается за бок.
– Тише, – подскакиваю к нему.
– Подруга ты охеренная, но лечиться я у тебя не буду.
– Шовчик красивый тебе наложили. Заживет, видно не будет.
– Амосов твой делал. Как себе.
– Он не мой, – сразу расставляю границы.
– А че? Запала на него?
– Ничего я не запала. У меня Вадим вообще-то есть.
– Ай… мажористый хрен.
– А ты не мажористый хрен?
– Я руковожу фабрикой, которую сам и поднял. А он чем? Мобильной сетью, которую ему отец подогнал? Амосов этот солидный мужик. Мне нравится. Грамотный. Четкий. Юмор понимает.
