– Я поеду уже, мне пора, – громко говорю, чтобы все слышали.
– Я тоже, – поднимается следом Артем, – дела. Спасибо за обед, Лилия Алексеевна, очень все вкусно. И дочка у вас очень милая. Мы с ней толком тогда и не общались, на нервах все были, пока первую помощь оказывали, – стреляю в него взглядом. Заткнись уже, Амосов!
– Спасибо. Женечка вообще у нас лапушка. – Улыбается мама. Лапушка? Я их не узнаю.
Присаживаюсь на пуфик и обуваюсь.
– Евгения, вас подвезти?
– Я на машине, – буркаю в ответ.
– Скользко сегодня, – вмешивается мама, Артем подает мне куртку. – Подвезите ее, Артем Александрович, а то… сын вот недавно попал в аварию, не хватало еще Женечке.
– Мам! – одергиваю ее, понимаю, куда клонит. – Нормально там, не скользко.
– Я подвезу, – спокойно отвечает Артем.
Я выдыхаю, чтобы успокоиться и не поругаться с родителями, на улице с ним разберусь.
Прощаюсь с мамой и папой. Молча стою, пока жду лифт.
– Я сама доеду, – кидаю Амосову, когда наконец остаемся в лифте наедине, нажимаю кнопку первого этажа и разворачиваюсь к двери.
– Если только до первого этажа, – шепчет на ухо и нарушает мое личное пространство.
– Отстань. Или я закричу, – оборачиваюсь к нему. Смотрит нагло в глаза и усмехается. Как будто все уже определено, а мои попытки сопротивления смешны.
– Тут в кабине камера. А я к тебе даже не притронулся. Меня оправдают.
– Я не оставлю тут машину. Ясно? Мне потом на такси за ней приезжать?
– Так мы покатаемся только и я тебя верну к твоей машине.
– Никуда я с тобой не поеду кататься.
Смотрю в его голубые глаза, как в невесомость падаю. Пространство сужается, давит стенами и дурманит его ароматом. Дышу глубже.
– Глаза у тебя такие знакомые, – я тут же опускаю их. – Будто вижу их постоянно, не знаю только где.
А если узнает сейчас? Капец будет.
Лифт тормозит, я резко разворачиваюсь и, ускоряясь, выхожу из него.
– Пока, – кидаю Артему и разворачиваюсь к своей машине.
– Подожди, – кладет руку на поясницу и подталкивает в другую сторону, к своей машине.
– Я не соглашалась.
– Я же кардиолог, ты говорить можешь, что угодно, а сердечко передает другие импульсы.
– Ничего оно не передает.
– Подружка твоя, конечно, – усмехается и обходит меня. – Я ее попросил найти тебя по описанию. Она за полдня справилась. Я еще думал, как так быстро? А вы оказывается знакомы…
– И что?
Неожиданно берет меня за подбородок и приподнимает лицо. Ну все. Точно узнал. Движения аккуратные и нежные, так что даже не вырываюсь сразу.
– Красивая ты очень, Женя. Вот что. Поехали, покатаемся.
– Ладно, выдыхаю. – У меня там… – смотрю на свою машину, – телефон остался, заберу только, – спокойно отвечаю.
– Давай. Жду тебя.
Амосов идет к своей машине. Я к своей. Ага… как же, покатаемся.
Открываю водительскую дверь, запрыгиваю в машину. Дверь не закрываю, мол, сейчас собираюсь выйти. Сама же завожу ее и как только все системы запускаются, захлопываю дверь и стартую.
Артем только успевает развести руки в стороны. Я посылаю воздушный поцелуй. Не надо нам с ним наедине, в машине. Не нравится мне это все. Не должна я ни думать так о нем, ни реагировать.
Еду домой, поглядываю все на телефон. Неужели ничего не напишет и не позвонит?
Не пишет и не звонит. Он же не обиделся? Это же очевидно, почему я никуда с ним не еду. Сколько можно говорить, что я не свободная девушка?
Съездила к родителям, называется. Настроение только испортила. Теперь вместо вечера красоты и ухода за собой, затеваю уборку. Надо спустить куда-то пар. Ишь ты, какой нежный павлин. Обиделся он. А я не должна обижаться, что меня в постель затянуть хотят? Пусть еще спасибо скажет, что я папе ничего не рассказала.
