Читать онлайн Алла Скоробогатова - Диалоги с Адамом на исходе лета

© Алла Скоробогатова, 2025

ISBN 978-5-0067-1073-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Одна моя добрая подруга и коллега (кстати, психолог) называет несколько периодов в эволюции личности, когда просто необходимо что-то резко поменять. Что-нибудь значимое. Например, квартиру, семью или работу.

Наблюдая за мною на работе и в сетях, она безошибочно указала мне на приближение такого момента. Недолго раздумывая, я решила поменять дачу.

Мне показалось, что это наименее травматичная замена.

Итак, мы поменяли нашу старую добрую дачу, где прошло без малого двадцать вёсен, лет и осеней… (не придумала, как назвать иначе хрустальную пору ранних осенних заморозков), и переехали в новый просторный деревянный дом в десятке километров от прежнего. Собственно, по московским понятиям – почти не тронулись с места. Но по местным – пережили глобальное переселение. В этом СНТ еще с советских времен прижились на дачах более десятка бывших коллег моего мужа по п/я. После переселения я решила, что план по переменам выполнен, и можно спокойно перевести дух.

К несчастью, недавно супруг пережил инсульт… (то есть, что пережил – это к счастью! К несчастью, что инсульт…) И, увы, он почти обезножил. Вообще, врачи обещают, что в течение полугода он уже опять сможет ходить. Но сейчас тоже терпимо, мы справляемся, есть же коляска, трости, костыли. Вообще-то, двое старших сыновей бывают на даче редко. (Ну, это довольно естественно для энергичных молодых мужичков… Спасибо, что любят!) Зато маленький, последний – этот ещё наш, ещё с нами. Заканчивает лицей. И своим существованием даёт нам чувствовать себя почти молодыми, вровень с сорокалетними родителями большинства его друзей.

Покупая в конце октября дом, честно сказать, мы мало интересовались участком, садом. Ну, есть сад-огород… ну, и ладно, ну и хорошо… мы все равно не планировали огородничать, а в саду хотели насажать пионов и флоксов и этим благоустройство завершить. Но, приехав в апреле, в первый раз после бесконечной зимы и распутицы, мы испытали потрясение! Оказалось, что пять огромных развесистых яблонь (фигурками и масштабом приближающихся к дубам) – это вовсе не засыхающие памятники дачного земледелия прошлого века, а живые, мощные и характерные старухи, полностью определяющие климат и ландшафт всей нашей фазенды. Они цвели!

От макушек до земли они были покрыты белыми и розовыми цветами! В последние пятнадцать лет прежний хозяин, продавший участок под строительство (очень пожилой человек), почти не приезжал сюда. Никто не пытался укрощать буйный нрав одичавших лопухов и крапивы, малиновых кустов, терна, рябины. Но яблони..! Не встречая сопротивления, они год за годом раскидывали ветки, расстилали их по земле, вытесняя саму память о праве человека на какие-то дорожки, клумбы, бордюрчики… Они самонадеянно тянули макушки к солнцу, соперничая с гигантскими старыми березами у пруда. Но самое удивительное – они не одичали в самой своей сути, не забыли ни предназначения, ни благородства породы! К осени мы получили необыкновеннный по масштабу урожай, который уже скорее пугал, чем радовал: мы же не планировали продавать сельхозпродукцию, не умели готовить домашнее вино и не завели во-время стадо козочек, чтобы скормить им все это изобилие… При этом деревья были, видимо, отменных сортов: желтеющая антоновка и алый штрефель изумляли размерами, заведомо не помещаясь в ладони.

Я влюбилась в них сразу и бесповоротно. Трудолюбивые сезонные рабочие, уверенно искоренив лопухи и крапиву, засеяли весь сад футбольной травой, извели зловредную осиновую поросль. Они много раз предлагали мне обрезать, подстричь мои яблони, убеждая, что и нам, и деревьям это пойдет на пользу. Но мне было невыносимо жалко пилить толстые, перекрученные пахучие ветви после того, как я увидела их сплошь покрытыми нежным, дрожащим от теплого ветра бело-розовым туманом…

Так они и остались неокультуренными, вне современных понятий о приличном и цивилизованном ландшафтном дизайне. Под самой большой антоновкой, уверенно разметавшей нижние ветви по траве, я полюбила ставить свое старое кресло. Две не слишком молодые дамы, мы друг другу совсем не мешали. Более того, яблоня даже научилась потихоньку ласкаться, если погода этому способствовала…

Почему-то в субботу прямо с утра захотелось себе понравиться, возникло желание увидеть в зеркале себя – вдруг женственную и элегантную. А это несложно! Нужно просто достать свое старинное вышитое платье, сменить кроссовки на яркие шлепанцы и выставить под яблоню любимое кресло.

Младшенький принес мебель и резво поспешил назад к компьютеру – мониторить почту. Я долго пристраивала и переставляла трон, пытаясь найти самое удачное сочетание солнечных бликов и тени. В какой-то момент ножки кресла запутались в высокой траве, я неловко потянула его и неожиданно спинкой выбила деревянную подпорку, на которую опиралось несколько тяжелых, нагруженных яблоками ветвей. Ветки вырвались, распрямились и упруго закачались, роняя яблоки.

О-ой! Яблоки сыпались градом. По плечам, по голове… Я неосторожно подняла голову – мне тут же досталось по лбу. От обиды я присела и даже хлюпнула: больно и обидно… это же моя любимица, чего ж она так! Видимо, яблоня раскаивалась: неправильная нижняя ветка оперлась мне на плечо, тяжёлые прохладные яблоки больше не падали, затихли, по-щенячьи щекоча гладкими боками.

– Ух, ты, какая Ева! И с яблоками вся! – громкий весёлый возглас отвлёк меня от разборок с яблонями.

– Мадам, позвольте зайти!

А-а, это наш приятель Володя, и с ним кто-то незнакомый, не нашинский. Это он остроумно смеялся над моей яблочной драмой. Пара вежливо-дежурных фраз, и Володя с гостем напросились на чай.

Чай пьется на полянке под дружный хруст вафель и ответное жужжание пристаючих августовских ос.

Володиного приятеля зовут Владислав, он, оказывается, снял на пару месяцев тот необитаемый домик у пруда, где в прошлом году умерла старенькая хозяйка (семья ее больше не приезжает). Нас приглашают вечером на посиделки к Володе, будет народ из ящика, где долго работал мой муж (благо, дачи у всех поблизости).

Посиделки, кажется, удались. Коньяк производит волшебное действие на сильно взрослых (за 50, за 60 и за 70) мужиков. Они, как в доброе кухонное время, горячо спорят о судьбах родины, политических игроках и катастрофических перспективах.

Ах, вы, дорогие мои «пикейные жилеты»… никто и не заметил, как мы с вами уже становимся яркими литературными персонажами… Интересно, мы-то, «девушки», кто?

Моей соседкой за столом оказывается симпатичная восторженная особа неопределенного возраста, горячая поклонница эзотерических феноменов. Честно признаюсь ей, что бесконечно далека от темы. Марина (так зовут даму) смотрит на меня сочувственно, давая понять, что в жизни я упустила самое существенное. Наконец, мы находим надежные точки соприкосновения: Марина начинающий блогер-фелинолог, пишущий об экзотических породах кошек, а я – просто любитель всякой домашней фауны, поэтому мы друг другу интересны.

Володин приятель – Владислав – тоже, видимо, утомился от политических дебатов и, нетерпеливо вздыхая, ищет повода выбраться из-за стола. Эксплуатируя метафизические увлечения Марины, он предлагает увидеть и исследовать нечто необъяснимое. Мне тоже приходится оставить недоеденный арбуз и даже выйти на крыльцо (Марина немедленно привлекает к мероприятию и меня).

Владислав, на самом что ни на есть голубом глазу, рассказывает мне и моей внимательной напарнице, что на участке, где он снимает домик, гнездятся некие нематериальные сущности, возможно, эманации первичных, доисторических биологических видов. Мы покровительственно смеемся. Владислав неожиданно серьезно заявляет:

– Да нет же… на самом деле – настоящие привидения, только не человеческие, маленькие. Может, кстати, кошачьи… или, там, кроличьи…

Я начинаю жалеть, что так неосмотрительно покинула свой арбуз. К тому же, если двое весьма взрослых людей хотят оставить шумную компанию и уединиться, я-то им зачем?

Пытаюсь вернуться к столу. Но двое поклонников идеи эманации активно уговаривают меня остаться и присоединиться к псевдонаучному эксперименту. Я, конечно, понимаю, что все слегка выпивши… но я, точно, трезвее других…

– Они появляются примерно в одно и то же время – в сумерках. Вы их сможете почувствовать. Причем – не как материальные объекты, а иначе… словами затрудняюсь выразить… но ощутить их реально. А увидеть – вряд ли. Что ж это, по-вашему, если не привидения?

Делаю последнюю попытку вернуться в дом, в зону горячих политических дебатов (теперь они мне уже представляются верхом интеллектуальных упражнений), но двое подвыпивших эзотериков с уморительным хихиканьем увлекают к калитке. Ладно, прогуляться, так прогуляться.

Сумерки, действительно, сгущаются. Из маленького прудика справа медленно выползает на тропинку густой туман. Тепло и влажно. Пахнет грибами, укропом, и белыми флоксами. Закат почти догорел, и редкие блеклые фонари смущенно горбятся вдоль дорожек – стесняются своей немощи: им не остановить решительную поступь августовской ночи.

Мы неторопливо идем вдоль центральной аллеи. Будни, поэтому народу на дачах немного. Кое-где догорают вечерние костерки. С тихим шорохом падают сквозь кружевную листву ранние яблоки. Воздух уже полон щемящего предчувствия прощания. Мы прожили еще одно дивное доброе лето.

С искренним интересом обсуждая разные маловажные пустяки, мы подошли к Большому пожарному пруду. Вот участок, где сейчас живет Владислав. У чуть приоткрытой калитки толпятся роскошные лопухи – следствие отсутствия хозяйского глаза. Надо пройти вглубь сада к небольшому флигелю.

Неожиданно Марина шумно вздыхает и останавливается:

– Вообще, страшновато становится. Нам следует соблюдать элементарную технику безопасности, все-таки, мы не знаем наверняка, с чем имеем дело…

Я застываю в недоумении. Неужели она серьезно… или все же играет в маленькую робкую девочку? Улыбаюсь про себя – поздновато нам…

Сквозь высокую густую траву подходим к флигелю. Владислав говорит (кажется, намеренно приглушенно и загадочно):

– Надо немного подождать. Это будет здесь где-то… чуточку терпения…

Мы молчим уже минут пять. Пока ничего не происходит, и я чувствую себя все глупее. Ну, ладно, Марина… она женщина одинокая, почему бы ей не проявить внимание к подходящему мужчине… а зачем мне-то это все…? Причем, возможно, в качестве третьего лишнего…

Владислав тоже, похоже, огорчен таким скучным развитием событий. Он ходит ощупью вдоль заросшей мхом стенки, пробует что-то разглядеть в «слепых» окошках – отдушинах. Но это невозможно – уже слишком темно. И, кроме того, его возня производит явно материальные шумы и скрипы, которые, как мы уже поняли, противопоказаны для исследования тонких материй…

Что это…? Я могла бы поверить хоть в полосатого слона… но в такое… Нечто неуловимое и стремительное окутало меня от плеча к плечу! И сразу же рассеялось в душистом сиреневом воздухе… Я действительно остро ощутила это мгновенное прикосновение… но, кажется… оно было слишком легким, не телесным… по-моему, у этого объекта не было физического тела!

Громко вскрикнула Марина. От неожиданности и испуга она почему-то вспрыгнула на низенькую трухлявую лавочку. Прелое дерево немедленно подломилось, и эмоциональная дама рухнула мне на руки (благо, фелинолог весьма изящна, поэтому не является травмоопасной).