Dies Irae - страница 2

– Молю тебя, Господи, даруй этому юноше, рабу твоему Божьему, великую силу, чтобы пережить сей день и сделать хоть малый шаг на великом пути к тебе, – Лотар вознёс крест к потолку и сняв его с шеи, коснулся им лба, губ и плеч лежащего на кровати больного. Он ступил на путь Божий в возрасте двадцати трёх лет. Его семья была бедна и необразованна, единственной надеждой его рода был он сам – подающий надежды мальчик, что с отрочества стремился к знаниям и с жадностью поглощал божественные учения, с восхищением наблюдая за посланниками великого Творца.

Жалование его было мало, но желание постичь духовную суть велико, оттого невзирая на невзгоды Лотар всей своей душой и телом стремился к достижению невозможного. В его душе теплилась частичка самого Господа. Да, сила его была мала, но Лотара переполняло чувство собственной значимости. Он был избран самим небом, мог обнажать свою святую сущность, расшифровывая старинные письмена, и различать Божьи помыслы, чего не могло подавляющее большинство. Определенно, это была лишь капля в море, и нередко в порывах жадности мужчина желал большего и демонстрировал злобную натуру, обнажая низость души своей. Он ненавидел тех, кто был сильнее его, кого Творец любил больше, кому даровал большую силу, наделив властью в этом грязном мире. Лотар боялся, что однажды такой человек займёт его место, ведь ему и так было непросто. Прошло целых десять лет, а он был всего лишь архипресвитереем, получая жалкие гроши, которых едва хватало на содержание семьи.

Морис был гораздо старше и опытнее Лотара. Несмотря на отсутствие божественности, он был духовно и физически силён. Поговаривают, что однажды мужчина спас жителей близлежащей деревни от медведя. Однако это остаётся лишь догадкой, поскольку сам он предпочитает умалчивать об этом. В отличии от своего тщеславного собеседника, диакон был скромен и хитёр, точно лис. Никто точно не знал сколько лет Морису, откуда он и есть у него вообще семья. В церковь он попал совсем мальчонкой, церковный аббат любезно призрел приютил, устар. его и воспитал, взрастив в нём духовность и стремление к Божественному.

– Оставим его, пусть отдохнёт, – Лотар встал с кровати, накинув пуховое одеяло на парня и вышел вместе с Морисом, закрыв за собой дверь.

Юношу разбудил шум, доносящийся из-за закрытой двери.

– Эй, поторапливайтесь, сегодня важный день, мы не можем оплошать перед его высокопреосвященеством, – доносился звонкий мужской голос.

– Жив, я жив, – прозвучало от исхудавшего тела. Юноша положил ладони на лицо, а затем начал поднимать их вверх, хватая волосы пальцами и тихо, надрывно смеялся, стараясь сдержать подступающие слёзы, что словно свинец налились в уголках глаз. Совершенно одинокий и беззащитный, он походил на раненого оленёнка, загнанного в угол.

Юноша попытался встать с кровати, но тут же рухнул на жесткий тюфяк, по-видимому, набитый соломой, и издал стон, полный боли. Тело пылало и совершенно не поддавалось контролю, паренёк чувствовал себя марионеткой в руках жестокого кукловода, весь организм сводило от напряжения, и временами, не выдерживая давления, тот непроизвольно вздрагивал, вызывая жгучую боль. Казалось, что вместо крови по сосудам и артериям текло раскаленное железо, в горле саднило, а по щекам стекали соленые кристаллы. Раздался стук в дверь, и в комнату вошёл Морис, держа в руках поднос с горячим супом и стаканом воды. Мужчина молча поставил платоподнос-синоним на стол, а затем развернулся к двери, закрыв её на замок изнутри.