Дикари не выбирают принцесс - страница 24
– Лизунь, ну-ка постой! Ты как себя чувствуешь? Ничего не болит? Может позвонить Якову Павловичу?
– Мам, не надо. Просто не выспалась и настроения что-то нет.
Перспектива сидеть дома и ждать приезда семейного врача, который все равно не поможет, мягко говоря не радует, только мамина ладонь уже трогает мой лоб, а на лице и в голосе все отчётливее проявляется волнение:
– Миш, все же позвони Яше! Господи, да у нее щеки горят! И глаза ее мне не нравятся! Как бы не простыла… И где успела? Аленька, дай мне ложечку я гланды посмотрю. Лиз, давай-ка, открывай рот.
– Мам, да не простыла я!
– Дочь, не спорь с матерью.
О-о-о, нет… Только препирательств с папой мне не хватало для полного счастья. Вздохнув, послушно открываю рот. Высунув язык, тяну «а-а-а»… А мама хмурится все сильнее и сильнее:
– Ничего не понимаю.
– Ольга Сергеевна, разрешите я погляжу.
Теперь уже Аля командует, что мне делать, смотрит горло, ощупывает миндалины, даже пульс меряет:
– Нет, простудой тут даже не пахнет, Ольга Сергеевна. Наверное, зачиталась вчера или в интернете до утра просидела, – заглядывает мне в глаза так, будто говорит, чтобы я побыстрее соглашалась, и, увидев мой неуверенный кивок, качает головой. – Ну вот! – вздыхает, – Вот дурная ты голова, Лизавета! Сейчас бы Якова вызвали, а ты… Э-э-эх! Баламутишь людей почем зря.
– Да там сериал просто новый вышел… Решила посмотреть одну серию, и как-то затянуло… незаметно, – я судорожно вспоминаю названия последних, о которых слышала, и ляпаю, опережая вполне резонный вопрос, – «Зомби возвращаются в полночь».
– Лиза!
Мама, всплеснув руками, уже сердится, папа с улыбкой хмурит брови, а Аля, перекрестившись, крутит пальцем у виска:
– Ой дурная! На ночь-то такое кто смотрит!? – и обернувшись к родителям разводит руками. – Я бы после пяти минут этих зомби до утра глаз не сомкнула, а она весь сериал… Может интернет ей отключить, чтобы ересь всякую не смотрела?
– Алевтина, твоя радикальность здесь абсолютно ни к чему, – папа, как всегда, заступается за меня. – Любые запреты ни к чему хорошему не приводят. Даже наоборот, только повышают интерес к запретному.
– Михаил Васильевич, я, конечно, вас очень уважаю, как дипломата, но воспитатель из вас… – Аля смеётся, когда папа укоризненно качает пальцем на оставшийся не произнесенным намек.
– Алевтина Гавриловна, не подрывайте родительский авторитет в глазах ребенка!
– Ой-ой-ой! То-то я понять не могу, что это девке двадцать один годик стукнуло, а она все кошмарики по ночам смотрит вместо того, чтобы спать, как все нормальные люди.
– Посмотрела, больше не будет. Да, Лиз?
– Не буду, – мотаю головой, мысленно выдохнув.
– Вот и хорошо, – поднявшись из-за стола, папа теперь уже мне грозит пальцем, а глазами смеется. – Лучше оставь кофе, выпей чаю с мятой и иди досыпай, ребеночек.
– Хорошо, пап.
Спать абсолютно не хочется, но проводив родителей, поднимаюсь в свою комнату и забираюсь в постель. Несколько минут лежу с открытыми глазами и резко их закрываю, услышав звук открывающейся двери. Аля подходит, опускается на край кровати и с укоризной произносит:
– Открывай глазоньки, обманщица. Вижу же, что не спишь.
Обреченно вздохнув, усаживаюсь, не поднимая лица.
– К этому своему ездила, да?
Киваю.
– Ох, вот говорила я, что Сабринка тебя с панталыку сбивает, а ты не слушаешь…
– Я сама. Она не знала.
– Сама. Еще лучше, – придвинувшись ближе, берет мою ладонь в свои и осторожно гладит. – Не обижайся только, Лизонька. Ты же умная девочка, красивая. Не то что эта твоя макаронина ядерная. У нее-то в голове ветер один, и тот свищет, зацепиться ни за что не может, а ты куда? То в клубы эти едешь, как оборвыш какой, то как вчера… Ох… Да не дуй ты губы, дурная. Я же не ругаюсь. За тебя, кровиночку, переживаю. Вот уже и Мишеньке с Оленькой врать начала. И чем тебе Дима не угодил?