— Юй Лу... — ладонь Тургэна снова скользнула по моему лицу. — Ты любила его?
Я непонимающе подняла на него глаза, и принц тихо пояснил:
— Этого Вэя, твоего "старшего брата". Он дал тебе имя "Юй Лу", верно? Ты ведь мстила прежде всего за него, потому что... просто за друзей так мстить не будешь. Я знаю, что сделал бы с теми, кто посмел бы отнять тебя у меня. Твоя месть именно такая — жестокая, страстная, одновременно пугающая и вызывающая восхищение.
Шмыгнув носом, я вытерла остатки слёз.
— Почему ты возвращаешься к разговору о Вэе снова и снова?
Тургэн лишь усмехнулся.
— Неужели не понимаешь? Я ни к кому не испытывал того, что испытываю к тебе, и уже не испытаю. Но для тебя я — лишь второй, который никогда не станет первым. Соперничать с мёртвыми невозможно — они всегда одержат верх.
На подвижном лице моего мужа промелькнуло выражение горечи, в хищных глазах застыла тоска, и я не выдержала. Обвив руками его шею, горячо прижалась губами к его, но, едва он ответил на поцелуй, отстранилась.
— Не говори глупостей, дуртай. Вэй был мне дорог, очень. Но я была тогда ребёнком... и его давно нет. С мёртвыми соперничать действительно невозможно — потому что они в соперничестве не участвуют. Души Вэя рассеялись и утратили память обо мне... — как же трудно произносить эту фразу Фа Хи вслух. — А ты здесь, со мной...
Тургэн судорожно выдохнул и, дёрнув к себе, впился поцелуем в мои губы. Но тут же, будто что-то вспомнив, хрипловато прошептал:
— А комета, о которой ты говорила? Она может вернуть тебя обратно? Я не позволю!
Но я только улыбнулась, снова приникая к его губам, и дуртай, сбивчиво пробормотав "Не отпущу никогда...", прижал меня к груди. Второпях добираясь к ложу, мы чуть не опрокинули светильник. Я рассмеялась, представив реакцию воинов и самого кагана на подобное происшествие: наследник хана ханов и его будущая хатун случайно подожгли юрту во время бурного примирения и, спасаясь от огня, вылетели нагишом к ошарашенным "зрителям". Тургэн тоже расхохотался и покрутил головой: и как только я до такого додумываюсь? Потом "примирение" продолжилось, а в промежутках подобревший супруг забрасывал меня вопросами о моём мире, славянах, жизни в даосском монастыре, до того, как он был уничтожен Бяслаг-нойоном и... о комете, о которой меня дёрнуло проговориться на нетрезвую голову. Я попыталась отшутиться:
— О, мой суровый нэхэр[1] не хочет со мной расставаться! Значит, моё "своеволие" и желание сражаться с ним бок о бок прощены?
Но Тургэн не поддался на уловку. Подтянув меня к себе, пытливо заглянул в глаза.
— Ты действительно смогла бы уйти, Юй Лу? В какой-то мере понимаю, почему молчала о том, кто ты — всё это... слишком невероятно. Я до сих пор не могу до конца поверить, что ты — славянка из неведомой реальности, а не просто шулмас, затуманившая мне разум красотой и чудными речами. Но ты... на самом деле собиралась меня оставить?
Я улыбнулась и, решив закончить опасный разговор как можно скорее, ласково провела кончиками пальцев по напряжённому лицу супруга.
— На самом деле не знаю, возможно ли это вообще. И сейчас это уже не имеет значения.
Тургэн тут же притиснул меня к себе и горячо выдохнул:
— Так и есть — это не имеет значения. Ты — моя жена, и неважно, появится эта комета или нет, ты сможешь посмотреть на неё только из нашей юрты — оставаясь в моих объятиях.
Я посмеялась над его самонадеянностью, но муженёк даже не улыбнулся — только грозно сдвинул брови.
