Первый же попавшийся клерк
подсказал, что мне надо к секретарю мэра, мистеру Стайласу. Раз отправили, то
пойду. Мистер Стайлас, мужчина средних лет, с намечающейся лысиной, вежливо
поклонился и пригласил присесть.
-Чем могу помочь такой
очаровательной мисс...? - он вопросительно поднял брови.
-Лафойе, Виолетта Лафойе, мистер
Стайлас. Я с плантации Свит крик (Сладкий ручей). К несчастью, мои родители
погибли во время нападения нордлингов. Дом и посадки тростника были сожжены. Я
в то время была в Батон-Руж, поэтому осталась жива. Как только дороги стали
безопасны для путешествия, я вернулась домой вместе с моей нянюшкой Клери.
Лицо секретаря, чем дальше, тем
больше выражало вселенскую скорбь, сожаление и разочарование. Я продолжила свою
скорбную повесть:
-Вернулась домой и увидела только
могилы на кладбище. Дом сгорел, плантации сахарного тростника тоже сожжены.
Домашняя прислуга разбежалась. И вот осталась я теперь только с тем, что на
мне.
Тут чиновник немного оживился и
вкрадчиво начал:
-Так, может, мисс Лафойе, вам
стоит вернуться в ваш особняк в Батон-Руж? Что делать молодой девушке в глухой
провинции в разоренном поместье? А там всё-таки большой город, больше
возможностей для такой красивой леди.
Секретарь как-то странно юлил и
отводил глаза в сторону, и это мне резко не понравилось. Ну-ка, и где тут
собака порылась?
-Мистер Стайлас, что происходит?
Не намерена я уезжать никуда! Это мой дом, мое наследство, моя земля, в конце
концов! Да и некуда мне ехать! Наш особняк в Батон-Руж, как и половина города,
сгорел, когда нордлинги уходили, они подожгли город. Так что я никуда отсюда не
еду. Мне всего лишь нужна регистрация того факта, что я, как наследница,
вступаю в права наследования, проживаю на плантации Свит Крик.
Чиновник мялся, вздыхал,
разглядывал то потолок, то стены. Письмена, какие там увидел, что ли? Наконец,
приняв решение, он признался:
-Понимаете, мисс, мы уже внесли
вашу плантацию в списки выморочных, как не имеющую хозяев и наследников. И
отправили их в столицу штата, губернатору. А тут вы объявились. Надо вновь
переделывать списки и отправлять их вновь. Конечно, нас за это в канцелярии не
похвалят. Да и может, ваша плантация уже продана. Губернатор сейчас часто
продает такие имения господам из Срединных и Северных штатов.
Я злобно прищурилась.
- А не поторопились ли вы,
уважаемый? Всего месяц прошел после гибели моих родителей, а вы поторопились
записать плантацию в бесхозные! Тем более что вы не могли не знать, что у мсье
Лафойе имеется наследница, дочь. Вы же не составили себе труда узнать о моей
судьбе и скорее зачислили плантацию в бесхозные. По закону, сколько месяцев
можно подавать на наследство? Шесть? Так что регистрируйте меня и отправляйте
отчёт об ошибке. Иначе я буду жаловаться как раз губернатору!
Поняв, что тут без вариантов,
девица ему попалась упрямая и вздорная, и ее никак не убедить и не запугать,
чиновник горестно вздохнул, потянул к себе толстенную книгу и принялся
записывать требуемое. Но я пошла ещё дальше. После того, как мистер Стайлас все
записал в свой талмуд и заверил, я заставила его выдать мне на руки эту же
запись, только на отдельном листе и заверенную всем печатями.
Наконец, все бумажные дела были
завершены, секретарь вытер вспотевшую лысину и ещё раз, на прощание, горестно
вздохнул. Лицо его и впрямь выражало мировую скорбь мощностью в пять-семь
бассет-хаундов. А я с облегчением вышла на свежий воздух, тщательно пряча
добытые с таким трудом документы в свой ридикюль. Теперь в банк.
