— Да. Именно так я и думаю, - заявляю уверенно. - А что ещё мне остаётся? Ты работу предлагал за секс с тобой!
— Я такого не предлагал. Я просто сказал, что ты мне нравишься. О сексе не было и речи. Ты сама всё додумала.
Мне становится стыдно. Почему, когда называешь вещи своими именами, они звучат так грубо и нелепо?
Для меня это всё слишком. Ночь. Дурманящий запах дорогого одеколона. Близость мужчины, которого нельзя хотеть. Словесные игры на грани фола. Я никогда не была сильна в них и потому старательно избегала. Что бы я ни сказала, Воронцов каждый раз выставляет меня полной дурой. Забавляется, как кот с глупой мышью. Или я сама так себя чувствую?
Рядом с Артёмом со мной творится какая-то чертовщина. Мысли в голове рассыпаются, как горох по полу. Скачут, путаются, и в итоге с языка срывается совсем не то, что надо. Или это Воронцов всё так переворачивает?
За двадцать пять лет я ещё никогда не ощущала себя настолько неуверенно с мужчиной. Ничьё присутствие не вызывало во мне нервного напряжения до боли мышц во всём теле. Никто не пробивал на эмоции, потому что по жизни я не эмоционал. А с братом мачехи чувство, будто стою у кратера вулкана, что вот-вот взорвётся.
— Мы просто посидим в ресторане. Пошли, – Воронцов открывает дверцу машины.
В фойе нас встречает вышколенный метрдотель. Немолодой мужчина вежливо здоровается и приглашает пройти к лифту. Втроём мы поднимаемся на последний этаж здания. Когда распахиваются двери, вижу огромную крышу, посередине которой стоит столик, накрытый светлой льняной скатертью. На нём в специальных стаканчиках горят свечи, чтобы их пламя не задул ветер. Рядом - два мягких кресла с тёплыми пледами. На полу расставлены белые резные фонари.
Застываю на месте как вкопанная, обалдев от всего увиденного. Я ожидала чего угодно. Но никак не такого зубодробительного «романтикá». Это же… идеальное свидание. Самое офигенное за всю мою жизнь.
Артём осторожно берёт меня за локоть и подводит к столу. Опускаюсь в кресло, не в силах оторваться от головокружительной панорамы ночной Москвы.
Откуда-то материализуется официант с бутылкой шампанского в серебристом ведёрке со льдом и двумя тонкими фужерами. Парень ловко срывает фольгу с горлышка и откупоривает пробку. Нежно-золотистый напиток красиво пенится в бокале, играет тысячами шаловливых пузырьков. Следом за шампанским на столе появляется блюдо с клубникой и небольшой ёмкостью на ножках, дно которой нагревает горелка. Кажется, это называется «фондюшница». Внутри котелка – растопленный шоколад.
— За прекрасный вечер! И за тебя, Алиса, - Артём поднимает фужер, серьёзно смотрит мне в глаза.
— Спасибо, - единственное, что могу выдавить из себя.
Сделав глоток шампанского, Воронцов накалывает клубнику на специальную длинную вилку и опускает её в шоколад.
— Попробуй, - протягивает мне лакомство.
Хочу забрать у Артёма вилку, но он не отдаёт.
— Так вкуснее, - заговорчески улыбается мужчина.
Приходится есть у него с рук. В прямом смысле этого слова. Можно, конечно, упереться и возмутиться, но не хочется выдавать своё волнение. Если представить, что на месте Воронцова какой-нибудь другой мужчина, то я бы не стала яростно сопротивляться. Молча бы съела клубнику, доказав тем самым, что на меня не действуют подобные провокации.
Под пристальным каре-зелёным взглядом, откусываю кусочек спелой ягоды. Облизываю губы, чтобы они не были испачканы шоколадом. Вбираю в рот оставшуюся часть клубники. Артём не сводит с меня глаз. Слишком откровенно. Слишком эротично.
