— Нет, — вздыхаю. — За ручку ходит или ползает. Знаешь, на четвереньках ей гораздо больше нравится, чем на ножках.
— Неудивительно, — почти шёпотом выдаёт Шура. — А про родителей Машиных ты попробуй разузнать.
— Зачем? — гну бровь. — Она моя дочь.
— Твоя-то твоя, но… — опять тяжёлый вздох. — Как бы «родня» девочки к тебе не нагрянула.
Слова Шуры больно колют меня в душу. Псих, назвавшийся её отцом, из головы у меня так и не выходит. Но я верю, что в Любушках нас никто не найдёт. Это не город — ещё добраться надо. И вообще мало кто знает, что я отсюда родом.
— Пока Машуля была в доме малютки, её судьбой никто не интересовался, — я скорее себя успокаиваю, чем объясняю Шуре.
— Ну, хорошо, — соглашается. — Но я тебе на всякий случай обереги дам. Ты развесь их по забору, вокруг всего участка и на калитку не забудь.
— А это зачем?
— Чтобы гостей непрошенных отвадить, — подмигивает мне Шура.
4. Глава 3
В Любушках на улицах нет фонарей. Не предусмотрены. Зато во дворах у всех своё освещение.
— А у нас в квартире газ. А у вас? — подтруниваю сама над собой, щёлкая выключателем в гараже.
Придётся выкрутить лампочку отсюда — все, что освещало двор, перегорело. Справляюсь кое-как с помощью табуретки и такой-то матери. Ростом я не вышла.
— Лера?! — из-за забора шёпотом кричит Шура. — Лера, ты там?!
— Я! — отвечаю и выглядываю из-за угла дома.
— Ты чего по ночам бродишь? — соседка зевает. — Спать надо.
— Сумки занесу в дом и лягу.
— Помочь?
— Нет, спасибо. Я почти закончила.
— Как знаешь, — Шура собирается уходить, но решает задержаться. — Лер, ты обереги на заборе развесила?
— По всему периметру и на калитке, — отчитываюсь.
— Вот и хорошо, вот и умница, — бормочет и идёт домой.
А я остаюсь — сумки и коробки таскать. Завтра меня ждёт весёлый марафон — разбор багажа с ребёнком, который почти не слазит с рук — тот ещё квест. Готовлюсь морально, прикидываю, что и как буду делать. Планировать — это моё, время летит незаметно. Вжух — и вещи в доме, можно ложиться спать.
Свет во дворе оставляю включенным. Мне неуютно, когда вокруг темным-темно. Привыкла, что ночью за окном фонари, рекламные вывески с подсветкой, и десятки светящихся окон многоэтажек.
Дома скрипят половицы, рычит старенький холодильник и пахнет долгим отсутствием хозяйки. Эта жилплощадь значительно меньше квартиры в городе: кухня с настоящей русской печью — ещё мой дед выкладывал — и одна комната. Там Машуля спит на диване в гнезде из подушек. Сладкая такая — я улыбаюсь, глядя на дочь, и ложусь рядом.
Отвар из Шуриных трав помог. Правда, не сразу. Я напоила им малышку, но она ещё часа два капризничала, а потом ничего — успокоилась. И даже уснула без укачивания. Зеваю, и глаза сами закрываются. Я сегодня устала так, как давно не уставала. Но это хорошая усталость, правильная.
Сквозь дрёму слышу, как вибрирует телефон на столе. Мозг уже в объятиях Морфея, и я не хочу знать, кому взбрело в голову звонить мне в такой час. Не буду отвечать…
Но рёв мотора и шорох шин о гальку, заставляют подскочить с дивана. Я испытываю неконтролируемый страх. У меня настоящая паника — не могу сообразить, приснились мне эти звуки или нет.
Сквозь тонкую штору вижу авто — что-то вроде старого «УАЗа» с включенными фарами. Больше в темноте не разглядеть. И стоит это «счастье» у моего забора.
Только! Не! Это!
Дрожащей рукой, тянусь к ползающему от вибрации по столу телефону — на экране тот самый номер. Я инеем изнутри покрываюсь, меня трясёт так, что зубы стучат.
