Сделав несколько робких шагов, Марьяна предстала перед Киром
Алексеевичем, который стоял у окна, разговаривая по телефону. Его силуэт, очерченный закатным солнцем, казался вырезанным из черной бумаги – чёткий, резкий, непроницаемый. Он говорил короткими, властными фразами, не тратя лишних слов, как человек, привыкший, что каждое его слово имеет вес и последствия.
Закончив разговор, он медленно обернулся, окинув Марьяну тяжёлым, нечитаемым взглядом. Его глаза, холодные как лёд, скользнули по ней сверху вниз, оценивая результат работы стилистов с бесстрастностью коллекционера, рассматривающего новый экспонат.
– Пойдём, – пробасил он равнодушно, направляясь к двери, не дожидаясь ответа, уверенный, что она последует за ним, как послушная тень.
Они прошли к лифту в сопровождении ещё одного мужчины, который появился словно джин из бутылки – бесшумно и внезапно. Его присутствие ощущалось как незримая угроза, напоминание о том, что побег невозможен.
В лифте Марьяна стояла, опустив глаза, боясь встретиться взглядом с Киром. Она чувствовала себя товаром, который только что упаковали в красивую обёртку и вручили его владельцу. Каждая секунда в замкнутом пространстве кабины была пыткой – воздух казался слишком густым, чтобы дышать.
Когда они спустились в холл, ничего не изменилось, кроме, маячившего у выхода знакомого силуэта, неожиданно появившегося Берёзы. Когда они подошли ближе, Берёза, узнав Марьяну, присвистнул с нескрываемым восхищением, но тут же осёкся, под предупреждающим взглядом Кира.
В этот момент Марьяне казалось, что над ней насмехаются, что она стала объектом какой-то жестокой шутки. Она чувствовала себя абсолютно не в своей тарелке, когда водитель открыл перед ней дверь, того самого "Майбаха" – автомобиля, который перевернул всю её жизнь.
Глава 7. Ужин.
Салон машины встретил её запахом дорогой кожи и едва уловимым ароматом мужского парфюма – терпким, с нотами сандала и амбры. Марьяна безропотно села, стараясь занимать как можно меньше места, словно надеясь стать невидимкой.
Рядом расположился Кир Алексеевич, вальяжно откинувшись на спинку кожаного кресла. С каменным лицом он листал сообщения в телефоне, не обращая на Марьяну никакого внимания, словно она была частью интерьера автомобиля – функциональной, но не заслуживающей особого внимания.
Машина тронулась, плавно вливаясь в поток транспорта. За окном проплывала вечерняя Москва – яркая, шумная, беззаботная. Люди отмечали праздник, смеялись, общались, жили своей обычной жизнью. Марьяна смотрела на них с тоской и может даже, с капелькой зависти.
Она украдкой бросила взгляд на своего «хозяина". Профиль Кира был словно высечен из мрамора – чёткая линия подбородка, прямой нос, плотно сжатые губы. Ни один мускул на его лице не дрогнул, ни одна эмоция не прорвалась сквозь маску холодного безразличия. Он был как крепость – неприступный, закрытый, опасный.
В этот момент Марьяна поняла, что перед ней не просто богатый и властный мужчина. Перед ней был человек, привыкший контролировать всё и всех, человек, для которого люди были лишь фишками на доске сянцы – полезными или бесполезными, но никогда – равными.
Машина плавно затормозила у Смоленского пассажа – величественного здания, сочетающего в себе две эпохи, сливающиеся воедино. Водитель, словно выполняя хореографически выверенное движение, вышел и открыл заднюю дверь перед Архаровым, который незамедлительно выскользнул наружу, протянув ладонь Марьяне.
