Однако кое-какие судебные дела, ведшиеся при Михаиле Федоровиче, дошли до нас. Сопоставляя материалы этих дел еще с некоторыми событиями, о которых скажем ниже, мы можем предположить, что последние годы жизни первой царской четы Романовых прошли, как сейчас бы определили, «в невротической атмосфере». Эти дела выглядят достаточно простыми на первый взгляд, но если приглядеться, то возможно увидеть много в них загадочного. Прежде всего, дела эти возбуждены против женщин, царицыных мастериц. При первом чтении возникает впечатление просто-напросто несправедливого преследования несчастных темных женщин. Но обратим внимание на некоторые обстоятельства. Эти женщины в силу своих обязанностей были допускаемы во дворец, в его «святая святых», в покои царицы и ее детей. Но «дворы» (жилища) этих женщин находились в городе. То есть подобная женщина, непременно имевшая мужа, детей, родичей, принадлежавшая к тому или иному «клану-роду», легко могла использоваться в качестве шпионки, доносчицы, непосредственной исполнительницы того или иного рокового для Романовых замысла; то есть именно такая «низовая служительница» могла, например, отравить…
Запись допросов может показаться (опять же, на первый взгляд) несколько бестолковой. Однако перечитав эту запись несколько раз, мы уже определяем две ее особенности. Первое: бросается в глаза явное упорство допрашиваемых. И второе: какие-то вопросы и какие-то ответы явно пропущены, не записаны (записаны тайнописью? Сохранялись особым образом и впоследствии были уничтожены?). Известно, что уже старший сын Алексея Михайловича, недолго царствовавший Федор Алексеевич, приказал провести ревизию всех имевшихся «архивных» (документальных, летописных) материалов. Именно благодаря подобным периодическим ревизиям, в истории Романовых слишком довольно всевозможных таинственностей и пропусков.
Однако читаем. Вот удалось вытянуть из обвиняемой признание: царицу Евдокию Стрешневых попрекали женщины в разговоре между собой недостаточной знатностью, «простым», «худым» происхождением; она-де до замужества «в желтиках», в дешевых сапожках ходила, «уж какая она царица, какая государыня!» И… скачок в допросе, будто что-то вдруг пропустили, позабыли, перестали «логически мыслить» и связно писать. Но нет, не будем упрекать романовских судейских в недостаточной логичности. Они, напротив, действуют очень даже логично. Вслед за признанием о нападках на царицу явно следовало признание о разговорах, третирующих самого царя.
В сущности, у первых Романовых две основные «страшные» тайны; и тайны эти вообще-то всем известны, вот они: «избрание» Романовых, которое на самом деле есть захват власти, и «худородство» Романовых; из этих двух «тайн» логически вытекает третья: непрочное положение Романовых на престоле. И, конечно, эти «страшные тайны» известны «по секрету всему свету» и в России и в Европе. И при малейших «смутах» и «шатаниях» начинают говорить об этих тайнах «во весь голос». Однако до нас доходят лишь смутные отголоски. Да, с точки зрения дальнейших судеб династии Романовы поступали правильно, не стремясь предать «гласности» всевозможные расследования и судебные дела в полном объеме. Этому принципу они останутся верны. И как не имеем мы «полного (более или менее) корпуса» материалов о допросах сторонников Разина, так и допросы по делам пугачевцев столь же смутные и путаные, изобилующие пропусками и умолчаниями (вспомним, с какими трудностями столкнулся Пушкин, когда писал свою Историю пугачевского бунта – главная трудность заключалась в недоступности материалов).
