Дирижабль осатанел. Русский дада и «адские» поэмы - страница 9
И дверь стучит невыносимым стуком.
Дрожь суеверная, присутствие любви.
Отсутствие, спокойный сон и счастье.
Но стёкла вдруг, звеня, летят на части,
Хлад прыг в окно, и ан, как чёрт, привык.
Он прыгает по головам сидящих,
Те выпрямляются, натянуто белея.
Стал дом похожим на стеклянный ящик
С фигурами из сахара и клея.
Ребёнок-смерть его понёс, лелея.
22. Мойрэ
Немалая твоя величина:
Не утешает. Ан в душе тревога!
О престарелая и дурная жéнщинá!
Отстань! Отлипни, Мойра! Ради Бога.
Безукоризненно качается корма
Прохожей женщины. Её ль ты стоишь? (Стоишь.)
Подпрыгивая часто, как барман,
Трясу коктейль из слёз. Ты пьёшь и сволочь поишь.
(То об зверях домашних говорю.)
Но будет! Будет нэкое свиданье!
Порю детей. Пальто любви порю.
Ты ж порешь чепуху мне в назиданье.
Смирение: морение души.
Души её! но ан склизка Ты, Мойра.
И ань собрав последние гроши:
Верчу фанданго, плачу: Ойра! Ойра!
Рисунок Поплавского. 1925
23.
Невидный пляс безмерный невпопад
Твой обморок о морока Мойра
Несладкий но красивый шоколад
Выкачивает вентилятор в море
Видна одна какая-то судьба
И краешек другого парохода.
Над головой матросская ходьба
Охота ехать на волка ль охота
То ль облака вылазят из трубы
Иль страшный звук не ложного исхода
По ходу отдалимся от мольбы
Твоей руки на берегу отхода
Что будет в море мор ли водный морг
На юте рыба иль в каюте ибо
Комический исторгнули восторг
Комы воды кому в аду. Счастливо
Так босую башку облапошив
Плясали мысли как лассо лапши
Отца ли я? Отчаливало море
Махала Ты нахалу тихо Мойра
1925
24. Аквариум
Марку Мария Талову
Кафе, нейтральный час подводный свет
Отёки пепла на зелёных лицах
Вторые сутки говорит сосед
И переутомлённо веселится
Всплывает день над каменной рекой
Возобновляется движение и счастье
И воскресенью честь отдав рукой
Восходит флаг над полицейской частью
Так вот она [так вот она][24]: земля
Я наконец достиг её и тронул[25]
Как рваный киль пустого корабля
Что в мягкий ил врезается без стону
Так вот она какая жизнь людей
Вот место где пристёгнуты подтяжки
Вот рай где курят и играют в шашки
Под дикое жужжание идей
Не верил я что можно жить в воде
Не выплывая и не умирая
И даже не заботясь об еде
А как-то так, вздыхая и играя
Паря бездумно в голубой беде.
Париж 1924–1925
25. Пифон-тайфун
Вадиму Андрееву
Чудесное морское избавленье,
Соизволенье. Чу! Да се циклон,
Антициклон. В пониженном давленье
Усматриваем мы: мотоцикл он.
Цыц вы, матросы, всякие отбросы,
Пожните клевер, кливер в вышине;
Но выше не носите папиросы,
Плавучей поручившись хижине.
Гремучею змеёю ветр ползёт,
Слегка свистит на реях, как на ветках.
Слегка молчит, хвостом прикрывши рот.
Мы в кубрик лезем, как в песок креветки.
Но вдруг пифон на палубу упал,
Испуганно нам закивали снасти,
И повторяя слабости гопак,
Судно колени клонит пред ненастьем.
Склоняет разны капитан слова.
Но по пятам за ним летают волны.
И как мотается у мёртвых голова,
Орудия катаются по чёлну.
Развёртываясь, паруса летят,
Насос огромный, их вбирает ветер,
Мяучат блоки, как семья котят,
Но кошка-смерть спешит, бежит ответить.
И лапой на бок положив корабль,
Его облизывает языком, любя,
И видят даже те, кто очень храбр,
Как скачет пена на её губах.
Несносный треск, матросный босый топот.
Ползём на мачту – на бревно дыбы.
И я, заканчивая стихотворный опыт,
Смотрю – корма привстала на дыбы,
Перевернуться медленно дабы.
Потом немало выпил я воды.
26.
Живущий суетен а спящий мёртв
Куда не глянь всё суета и гибель
Похожие книги
