– Константин, правда ли, что вы самостоятельно обучились вызывать клона? – спросил судья.
Я кивнул:
– Совершенно так, я пытался применить это заклинание во время драки с Морсусом, ну, той, о которой все только и говорят, и, кажется, думаю, исполнил его, ну, заклинание. Потому что клон действительно вызвался, но… я не увидел, к сожалению.
Судья кивнул, попросил Милиана занять свое место и объявил о переходе к новой стадии разбирательства.
Соревнование Серка и Лайджа – отметелить ли меня или, наоборот, выставить молодцом – длилось около получаса. Во время их хлестких, но уважительных к участникам процесса заявлений оба демонстрировали подозрительную осведомленность по отношению к моему чародейскому, здесь, в Изнанке, поведению. Опять же спустя время (я всё узнал только позже, когда отбывал наказание) я выяснил: в день указания Провидением на инициированного отпечаток будущего мага Амарада снимается с Чаши (это огромный глубокий сосуд, где «замешивается» магическая судьба нового чародея) и хранится в базе, банке, фонде – называйте как хотите – в помещении необъятного и кажущегося бесконечным пространства с пронумерованными стеллажами и указателями, где чей отпечаток размещен. Отпечаток, будто аура, связуется через миры и расстояния с его обладателем, поэтому его легко использовать в качестве изучения или понимания поведения и эмоций, будто сам человек находится здесь и сейчас и в режиме реального времени объясняет свои поступки. Когда готовилось судебное заседание, где я представал обвиняемым, дабы собрать материалы дела, необходимые для процесса, в таинственное хранилище отпечатков наведывались мои защитник и обвинитель и каждый изучил мой отпечаток со своей точки зрения и тактики. Серк судил мою неосмотрительность, хотя при должной внимательности я бы мог предвидеть или хотя бы допустить возможность произошедшего казуса. Лайдж настаивал на непреднамеренной и уж тем более не охваченной умыслом случайности события, видя в случившимся обычную реакцию нормального здорового человека на сильное потрясение, в моем примере – атаку Морсуса на Дворец.
Я пытался вслушиваться и понимать защитные и обвинительные выпады Серка и Лайджа, которые под конец схватки друг с другом превратились в профессиональных упрямых баранов, старающихся каждый со своей стороны доказать мою виновность и невинность. В зале суда явно что-то распыляли, что действует на поведение людей: такие вежливые и обходительные в моей комнате «заключения» и в первые минуты суда, сейчас они вели себя так, будто никогда друг друга не видели и топили противника имеющимися у них подручными средствами.
Никто не заявлял отводов и ходатайств, как это делают в телепередачах. Судья обладал стальной выдержкой и профессиональной усидчивостью: нудное дело или азартное, тоскливое и тягучее либо перспективное и с подводными камнями – он должен был оценивать всех и всё бесстрастно, отключив сердечность, включив рассудок, смотреть на всех с высоких вершин и составить картину, которая не расцвечена чувствами и эмоциями, а описана формулами и буквами законов Континента и Амарада в частности.
За всё время процесса, который ни разу не прервался, мои эмоции менялись со скоростью метеорита в небе: я успел нагнать на себя страх и утешиться в надежде на лучший исход, во рту пару раз пересыхало, а тело обдавал неприятный холодок, сменяющийся на горячий пот. Одно неизменно – сердце стучало и гремело как попадающие на стыки между рельсами колеса мчащегося метропоезда. Несколько раз обвинитель и защитник задавали мне быстрые вопросы, и я на них кратко отвечал: голос мой не дрожал, хотя губы, казалось, шевелились с трудом, будто их свело.
