– Ну что же, узнаю молодость свою! – продекламировал я, едва успев осмотреться и осторожно покосившись на принявшего боевую стойку дога. С детства недолюбливаю собак и ничего не могу с собой сделать. Единственная псина, которая вызывала во мне положительные эмоции, – это была подаренная мне на день рождения в далеком детстве плюшевая «шавка», привезенная кем-то из знакомых моих родителей из Греции. Вот кого я действительно боготворил, так это ее. Пока друзья на дне рождения не оторвали ей хвост и левое ухо. Пришлось пристрелить, а если точнее – сжечь в печке. Такая вот трагическая история дружбы между человеком и четвероногим другом.
– Не бойся, он не кусается, – выдала сакраментальную фразу всех собачьих хозяев Рамона. – Проходи в комнату, только обувь снимай – там ковры.
«Большое спасибо за предупреждение, а то у меня самого, знаете ли, что-то со зрением плохо!»
Я зашел в знакомую комнату и сразу же без приглашения плюхнулся на мягкий велюровый диван. Рамона вошла следом за мной и села рядом. Какое-то время молча изучала мое лицо, а затем с видом радушной хозяйки предложила кофе.
– Давай, я не против, – кивнул я, вдруг почувствовав себя уютно и спокойно, как дома. «Женщина моей мечты», – внезапно пронеслось у меня в голове, но я тотчас отогнал такие издевательские мысли. Хватит уже, намечтался.
– Ты надолго? – послышался из кухни голос Рамоны, и вскоре она предстала перед моим взором с двумя чашками дымящегося ароматного напитка. Поставила их на столик-бар, придвинула его ближе ко мне и снова села рядом, едва касаясь своим маленьким плечиком моего, широкого, как стена. – Надолго приехал? – повторила она свой вопрос и улыбнулась. Наверное, если я сейчас скажу, что навсегда, она даже не станет возражать.
– А как ты хочешь?
– Не знаю, – Рамона смущенно отвела взгляд. – Как я могу знать…
– Вот и я не знаю, – я взял со столика чашку и, обжигаясь, отпил крепкий натуральный кофе. Моя давняя знакомая осталась верна себе – пьет только настоящий черный, не какой-то там растворимый порошок, сделанный предприимчивыми европейцами из залежалого корма для крупного рогатого скота. Впрочем, в их представлении именно такого напитка мы больше всего и заслуживаем.
– Расскажи, как хоть у тебя дела, что делаешь, где работаешь? – спросила Рамона и вдруг осеклась, моментально поняв всю абсурдность своих слов. Где может работать офицер Советской Армии? И что он там такое-этакое может делать? – Я хотела сказать, как служба… – поправила себя моя первая и единственная любовь. – Наверное, ты уже генерал?
– Ага, адмирал! – почему-то возмутился я, поставив обратно на стол чашку. – Куда уж нам, неказистым и непородистым, до таких высот! Майор я, начальник охраны одного замечательного загородного объекта, где в ворота время от времени врезаются горящие армейские грузовики.
– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, – неуверенно перебила меня Рамона, взяв пальцами за локоть. – Извини, но в последнее время я довольно мало говорю по-русски, может, потому мне плохо ясно…
– Это совершенно ни при чем, солнце мое, я сам еще не все понимаю, – глубоко вздохнул я. – Может быть, попозже и расскажу тебе что-нибудь из этой сумасшедшей истории, но только не сейчас, ладно?
– Ну хорошо, потом так потом. А почему ты не спрашиваешь, как у меня дела?
– А я и так вижу, что хорошо, – я широким жестом обвел комнату, имея в виду полностью замененную за прошедшие годы мебель, да и не только ее. Здесь все поменялось. Может быть, за исключением самой хозяйки.
