– Она у меня дизайнер. Представляешь, квартиру оформит так, что думаешь, откуда столько фантазии у человека? У неё заказчики. Она и у меня приложила руку. Вот этот уголок – поворачивается он в неудобной позе, – с фото и книгами её рук дело. Нравится?
Анна пила чай и смотрела то на Ивана, то на Вадима.
– Вань, ты дашь человеку хоть слово сказать, или твоя Анна глухонемая? – произнёс Вадим, смеясь.
– Ну, в том, что я не глухонемая, вы уже успели удостовериться.
– А давайте перейдём на «ты»? Кажется мы – ровесники, к тому же ещё так молоды, – перебил он Анну.
– Если хочешь, можем и на «ты», хотя это не принципиально. – Она встала и посмотрела на часы, – Да, мне уже пора, Вань, я пойду.
– Тебе удачи, – кивнула она Вадиму.
– Конечно, Аннушка, – Иван посмотрел ей в след с завистью.
Анна ушла.
– Мы любим друг друга. Вот, хотим пожениться… только время никак не найдём, такой пустячок, – как-то равнодушно и беспомощно, с усмешкой произнёс Иван.
– «Время – деньги. Куй железо, не отходя от кассы» – вдруг выпалил Вадим.
– К чему это ты сказал? – встрепенулся Иван, даже щёки порозовели.
– Да так, кино вспомнил.
– Кино, говоришь…
Они замолчали, как замолкают, когда уже всё сказано, или сказано не то.
Иван вдруг подхватился, стал убирать со стола, уносить на кухню. Вадим в это время стал прохаживаться по комнате, разглядывая обстановку, подошёл к дизайнерскому уголку Анны.
Там, на красивых полках, украшенных статуэтками на музыкальную тему, стояли «Почётные грамоты», лежали наградные знаки с удостоверением: «Заслуженный деятель искусств» и «Заслуженный артист РСФСР», «Заслуженный работник культуры РСФСР» и т.д.; книги с дарственными записями известных людей искусства, фотографии, много фотографий.
Иван с юмором относился к этому надгробию его прежних заслуг, так и называл, но Аннушке очень хотелось всё это разместить достойно и наглядно, чтобы он, во всей неразберихе и суете, не забывал, кто он; и потом – действительно, красиво.
Вадим не без интереса, надо признать, разглядывал достижения Ивана. Однако, всё это ему казалось уже «заплесневелым» и «протухшим», достойным одного – мусорного мешка.
– Да-а, нарочно не придумаешь… – произнёс он.
Когда брат вошёл в комнату, Вадим, видя неудовольствие брата, решил снизить накал, предложив выпить за встречу, и вообще.
– Только немного, – согласился Иван. Нарезал снова бутерброды, из витрины достал рюмки. Вадим вытащил откуда-то, захваченную с собой, бутылку коньяка.
Они выпили, чокаясь, за встречу и будущий сабантуй.
– Да, насчёт подарка… заранее не поздравляю, потерпи до срока, – наиграно громко произнёс Вадим.
– Потерплю, потерплю…
То, что Вадим пошёл ему навстречу, ободрило Ивана и, как человек эмоциональный и нетерпеливый, он, в свою очередь, предложил ему разговор, чтобы уж, – как бутылку, – до дна. Чувствовал, что скорей всего бесполезно, и всё же не утерпел.
– Ну, что, Вадим, поговорим? Видишь, брату твоему тридцатник с хвостиком уже. Всё ближе, как говорится, к роковой черте. А что сделано, брат? А ничего. Здорово переехала нас таратайка перестройки, прям по костям.
Вадим молча кивал, не перебивая.
– Вот скажи, брат, ты моложе меня, – его немного повело от рюмки, – на 10 лет моложе, удалось тебе?
– Что ты имеешь в виду? – искренне не понял Вадим.
– Да, что я имею в виду? Эх! Ладно! Давай выпьем, молодой! – Иван налил ему ещё одну рюмку, потом хотел себе – и передумал. – Давай, пей, за твоё здоровье! Ура-а! Эх, погуляем так, чтобы стены дрожали! Вадя! Погуляем?! Погуляем. А теперь пора. Мне на работу. К сожалению. А ты осваивайся, располагайся. Хочешь, приготовь себе что-нибудь, заодно и мне.
