– Слушай, Джульетта, раз твой Ромео тебя кинул, можно я побуду твоим Парисом? – крикнул кто-то через весь класс, вызвав взрывы хохота.
– Как ты себя чувствуешь, Бёртон? – вопрос дышал фальшивой заботой. – Воспаление хитрости прошло без последствий?
– Какое «воспаление хитрости», о чём ты? У Ирэн на фоне сердечного расстройства обострилась язва, ты не знала?..
– А ну смолкли, троедурки! – гаркнул шагнувший в кабинет Райан, скривившись от недовольства и метнув полный сочувствия взгляд в невозмутимо читавшую девушку. – Слушать противно…
– Вот именно, – поддержал следовавший за ним Стивен. – Хоть бы шутили поумнее, что ли?.. Не обращай на них внимания, Ирэн, – посоветовал он, занимая место рядом с девушкой.
Ирэн рассеянно согласилась, не поднимая головы:
– Так и сделаю, Стив…
– Потерпи немного, этот скандал скоро уляжется, – подхватил Брюс, бросивший рюкзак на столешницу соседней парты. – Все и так знают, что слухи беспочвенны, так что отсутствие внимания – лучшая реакция.
– Ага, – кивнула девушка и перевернула страницу.
– Ты нас вообще слушаешь? – фыркнул Райан.
Ирэн закрыла книгу и сквозь силу улыбнулась:
– Будет вам, ребята, эти замечания меня всю жизнь сопровождают, – она окинула юношей добродушным взглядом, против воли тронутая их поддержкой. – Спасибо за участие, но у меня и правда всё в порядке.
Заметив вошедшую в кабинет мадемуазель Леруа, Райан выразительным жестом пообещал следить за девушкой и прошёл к своей парте. Для невидяще глядевшей на обложку «Империя» Ирэн урок прошёл в дымке предположений и попыток прогнать болезненные воспоминания. И снова вспыхивала перед внутренним взором стройная фигура юноши в щедрых лучах красных прожекторов, и вновь жгутом скручивались внутренности от крепко державшегося в памяти: «А он горячий парень, не так ли?.. То-то наша зазнайка его не отпускает». Привычно захотелось услышать голос Гвен, способной прогнать её меланхолию всего парой слов, и немалых усилий стоило сдержать готовые политься слёзы. До боли сжимавшая в руке карандаш, девушка то насильно отвлекала себя новой темой, то бессознательно оставляла на краях тетрадных листов неуклюжие узоры.
Написавшая очередной тест почти на автомате, Ирэн откинулась на спинку стула и с шумом открыла книгу, едва прозвенел звонок с урока. Дождавшиеся конца занятия студенты дружно ринулись в столовую, одна мысль о которой вызвала в девушке привычную апатию: место, так любимое воспитанниками Лейквуда, она старательно обходила. Слабо отмахнувшись от настойчивых просьб Райана и Брюса перекусить перед следующим уроком, Ирэн погрузилась в чтение. Отвлекшаяся на сюжет, она не сразу заметила упавшую на страницы тень.
– Жалкое зрелище, Бёртон, – послышался голос, от звуков которого Ирэн скривилась почти инстинктивно. – Чем изображать из себя занудливую всезнайку, лучше бы привела причёску в порядок.
Девушка скользнула глазами по абзацу и начала его снова; попытка отвлечься оказалась удачной, и она не расслышала большую часть слов. К тому, что говорит Мэлани Моретти, к её жизни, к самой её персоне Ирэн всегда испытывала неподдельное равнодушие, и даже сейчас, когда Лейквуд с наслаждением жужжал слухами о новом романе его нынешней лучшей студентки, девушка не чувствовала ни злости ни разочарования. Переложив закладку, Ирэн лишь вскинула бровь, когда однокурсница без стеснения села на столешницу парты, закинув ногу на ногу, и подалась вперёд с насмешливым:
