Жаль, никому нельзя рассказать о своих ощущениях, даже Золушке. Тётушка не устаёт напоминать об этом при каждом удобном случае. Она твердит: «Дитер, всё это очень серьёзно, и не заставляй меня накладывать на тебя заклятие молчания, иначе ты никогда не станешь волшебником». И Дитер терпеливо носил всё в себе и не допускал ни единого намёка. Едва появлялось немного свободного времени – и он снова открывал заклинание: твердил очередные слова, запинался, начинал главу с начала. Некоторые фразы почему-то особенно нравились ему и он повторял их с удовольствием снова «… кверибо сантипо сантетос олипери…». Произнося их, он ощущал необычное торжественное волнение, старался запоминать их, какими бы сложными они ни казались.
На вторую неделю изучения Дитер почувствовал, что очень сильно устаёт. Тётушка, которая с самого начала внимательно следила за его состоянием, стала подкармливать племянника виноградом и сладкими сушёными абрикосами. Но теперь книга отнимала всё больше сил. Коснувшись очередного созвездия наш герой чувствовал себя всё более могущественным, он облетал крошечную Землю по зодиакальному кругу, чувствовал, что растёт до гигантского размера, и, как рыбацкая сеть пропускает планктон, так и он пропускал сквозь себя миллионы звёзд. Но каждый раз, закрывая обложку, он становился больным и разбитым. Когда наваливался сон, чудились злобные клыкастые пасти, змеи сдавливали грудь, страшные пауки сплетали путы вокруг тела. Утром приходилось вставать и плестись в школу, а там получать замечания и очередные розги за невнимательность от отца Иоанна и ловить насмешки друзей. В начале ноября Дитер слёг, и тётушка категорически запретила ему продолжать чтение.
– Видимо, это занятие не для тебя, мой мальчик, – пробормотала она, поправляя подушки. – Может, и к лучшему. Счастья наше ремесло прибавляет не всем, жизнь безопаснее тоже не делает. Лишнее знание – лишние печали, об этом и проповедник любит рассуждать на воскресной службе. Уберу я, пожалуй, эту книгу. Может быть, в будущем…
Тётушка Геральдина открыла стоящий у стены ларь, уложив на дно «Baziss», сделала лёгкое движение рукой, и ларь защёлкнулся на невидимые запоры.
– Пойду разогрею тебе козьего молока, дружок, – легонечко щёлкнула она по носу племянника и вышла из комнаты.
Дитер не спорит, он лежит в постели, уставившись в потолок и разглядывает рисунок из мелких трещинок. Раньше не замечалось, что трещинки те складываются в злобные лица, пристально наблюдающие сверху. Свеча около кровати, то горит ровно, то вдруг вздрагивает и начинает суетиться, заставляя тени метаться по стенам. Тётушка Геральдина долго не несёт молоко, и Дитер проваливается в забытье. Свирепая морда чудовища с потолка во сне оживает и начинает приближаться то с одной стороны, то с другой. Нужно бежать, понимает наш герой, пытается рвануть изо всех сил, через боль, сковавшую тело. Дальше он видит, что мчится по дождливым улицам родного Таудена, свирепое чудовище приближается, становится всё яростнее и больше. Единственный шанс от него избавиться – спрятаться в родном доме, но его нигде нет, а знакомые улицы становятся совсем чужими. Потом вдруг в Таудене оказываются Фисташковый и Бергамотовый дома, можно улизнуть через проход между ними. Это будет спасением, потому что чудовище выросло уже до такой степени, что обязательно застрянет, если попробует туда сунуться. Но едва наш герой попадает в узкое пространство, как стены домов начинают угрожающе сдвигаться, сдавливая грудь Дитера так, что когда он пытается прокричать что-то похожее на «Спасите!», из горла выходит лишь слабый хрип.
