– Зная Знобихину, ты еще рад будешь, если за это так легко отделаешься, – подтвердила Агата.
Варя поняла из этого диалога, что Знобихина, хозяйка этого дома, в котором сейчас мельтешит слабый огонек, – суровая женщина, которую опасается даже Петрович.
Сугробы снега не давали быстро дойти, ноги по колено тонули в них.
Подойдя к маленькому заледенелому окошку, Петрович осторожно подул на него и заглянул одним глазком.
– Ну, что там? – толкнула его легонько в бок Агата.
– Да не видно ничего! Попробуй ты посмотреть! – попросил шепотом он.
Агата прислонилась глазом к расчищенному ото льда пятачку на стекле, а потом закричала и отскочила. Петрович и все остальные, повинуясь какому-то неправильному порыву, поддались к окошку, чтобы посмотреть, что так напугало женщину и тоже с криком отбежали от дома, запинаясь, путаясь в сугробах. В доме кто-то тоже прислонил лицо к стеклу и смотрел на них. Темнота, освещаемая лишь чем-то в комнате, делала выражение лица еще более страшным, добавляя черных красок и тени. Лицо исчезло. А через минуту хлопнула дверь избы – кто-то шел к ним. Варя подползла и вцепилась в руку крестной, Петрович поднялся на ноги и угрожающе выставил вперед жердину. Иван поднялся только на четвереньки и замер. Из-за угла с горящей лучиной вышла низенькая старушка, укутанная в пуховую шаль.
– И кого на ночь глядя ко мне ветер принес? – спросила она строго.
– Кузьминична, ты? – спросил Петрович.
– А кто ж еще в моей избе будет? – спросила она. – Ты чего по ночам под моими окнами околачиваешься? Я же не девка, чтобы ко мне по ночам женихи заглядывали! Да ты еще и не один! – удивленно сказала она, посветив в сторону валяющихся соседей. – Чего это вы у меня тут валяетесь? Больше места не нашли, что ли? – строго спросила она.
– Здравствуйте, Ираида Кузьминична! – промямлила Агата, поднимаясь. – Это я, Агата, соседка ваша, – она махнула рукой по направлению к своему дому.
– Агата? – недоверчиво переспросила старуха. – Что-то не похожа ты на шестнадцатилетнюю девку!
– Да ты что, Кузьминична? – хлопнул себя по ногам Петрович. – Какая же она шестнадцатилетняя? Уж лет-то сколько прошло! Агата это!
– А это кто? – кивнула головой она на Ивана и Варвару.
– Так это… – замялся немного Петрович, не зная, как объяснить.
– Родственники это наши, – за него быстро ответила Агата. – Крестница моя и племянник двоюродный Петровича. Вот, Новый год решили в деревне, в тишине отметить. А вы когда приехали? Мы и не заметили вас.
– Так сегодня вечером и приехала. Таксисты такие бестолковые ездят! – переключилась старуха. – Адрес найти не могут, все показывать да указывать надо. А зачем мне таксист, если он ничего не знает, я и сама тогда дойти могу! Еще и заплати им немерено! Откуда цены такие? Я что, деньги рисую, что ли? – возмущалась она.
Петрович и Агата сочувственно кивали, Варя и Иван поднялись на ноги, отряхнулись и стояли молча.
– Так это что, почти полная деревня получается на Новый год? – радостно воскликнул Петрович. – Ну, теперь отпразднуем, как в былые времена! Давно настоящего праздника не было в нашей деревне, а, Кузьминична?
– Смотря что ты имеешь в виду, – сказала Кузьминична. – Если тот год, когда ты с соседом своим его дом подожгли, то я в этом участвовать не буду!
– Ну, что ты сразу вспоминаешь плохое? Мы же тогда случайно, – виновато забубнил Петрович.
– После вашего «случайно» Ивановичу переехать к сыну пришлось! – отрезала она. – Не люблю я праздники, дурное все это, баловство, – ворчливо сказала Кузьминична. – Я сюда отдохнуть приехала, дни свои в покое и тишине скоротать, а не шумиху слушать!
