– Тс-с… – как раз вариация к теме, не слишком сложная, но требующая внимания. – Там… Стинг ещё играет, тоже бас-гитарист в прошлом, кстати. И как раз вот его сынок бар проигрывает. В смысле, проигрывает он деньги… но выбор такой.
Снова вариация, теперь уже посложнее. Уже такая прислэпованная. Нервная тема. Злая. Каскад такой слэпа.
– Не боишься, говорю… – сложный, сложный переход. – Не боишься, что вот так вот отпрыск тебя на деньги выставит?.. Ну или иначе там развалит всё? – снова каскад, злая, злая тема. – А Михаил Юрьевич в ответ… ты прекрасен, спору нет. Да нет, не-ет… Усмехнулся в ответ Михаил наш… Юрьич. Всё решено уже, – перестать играть на середине фразы. – Решено. Хозяин-барин… Хозяин бара.
А теперь продолжить, но мягче, мягче тема наша…
– Дитя порока – музыкант,
Однажды выпив отчего-то,
Нёс благородный свой талант
Тому, кому купить охота…
И музыка успокаивается, успока-аивается… Тихо, тише, ещё тише. Всё. Стоп. Кто это опять сказал? «…нёс благородный свой талант…» Кто?
Трек 2 Chopin Nocturne Op.9 No.2
Вроде и те же люди, и не те. Надо же. Семь минут от города, и всё уже другое. Хотя тоже город, не посёлок, дома большие. Советской застройки. Маленький, спокойный довольно город, с такими же русскими людьми, не европейцами, не азиатами, но чем-то неуловимо отличающимися. Первая оттепель, все высыпали на улицу. Юлька… почему решила здесь свидание назначить? Никогда не то что не жили здесь, даже бывать как-то не приходилось.
Да, люди, люди. Удивляют. Люди. Такие же, но не такие. Незнакомые… вот, точно, незнакомые. Причем, не как в чужой стране, по сути такие же как мы, и язык, и повадки. Но в своем городе ты как идешь – этого где-то видел, вот эту откуда-то знаешь. А здесь все вроде такие же, и мог бы тоже кого-то из них знать, с кем-то приятельствовать, кого-то не любить, но… они все незнакомые. И такими и останутся, никого не узнаешь.
– Привет.
Ух ты, задумался. Не заметил, откуда пришла.
– Здравствуй. Ты как весна – цветёшь и пахнешь…
– Анохин. Мы ведь уже не подростки. В развесистых комплиментах нужды нет. Пойдем, мне надо в магазин один.
Юля-Юля… Хороша всё так же, бывшая жена. И стать осталась, и походка. Хотя это всё… Это всё – так. Уже действительно не подростки ведь. А вот ощущение близкого человека рядом – это не «так». Из чего вот оно состоит? – Тоже непонятно. Одежда теперь другая. Когда женаты были, всё было проще, но и у всех было проще. Где взять-то, доставать только, каждую тряпку… проще, проще было. А сейчас… Нет, молодец Юлия, прямо – молодец. И хотя теперь всё это не для меня, всё равно. Официально замуж не выходила больше, но понятно же. Такая женщина одна не бывает.
– Слушай, а давай по мороженому, а?
– Валера, ты весну почувствовал? Дифирамбы, мороженое…
– Ну как хочешь. А я куплю.
– Мне сейчас в магазин идти.
– Угу. Сейчас, две минуты.
А вот перчатку мы надеваем так же, как и тогда. Перчатки стали дорогие, а движение то же. Эта будто бы раскрывающаяся ладонь…
– Далеко идти? До магазина твоего?
– Как раз успеешь стаканчик свой стрескать.
– Может, и не успею. Он стограммовый. Как ты живешь?
– Я? Как всегда. Вещи дорожают, люди беднеют. Продавать вещи людям труднее, соответственно. Могут и пять сезонов носить, и семь. Твоим вот джинсам сколько лет?
– Это фирменные, «монтана». Им сносу нет.
– Анохин, да ты принарядился!..
– Ну не то чтобы… Повседневные протерлись. На самом интересном месте.
