Катя… Катюша. Моя Катёна. Я не могу без тебя.
Это понимание обрушилось внезапно.
Я люблю ее. Так люблю, что все могу сделать, пойти на все, чтобы она была со мной.
Плевать на все: кому Наташа переводила деньги и за что, на участок земли недалеко от моря, на все. Мне нужна она — моя Катя. Нежная, ласковая, умная женщина. Только она имеет значение.
Я все просрал…
В квартиру поднялся уничтоженный, разбитый вдребезги, неживой. Вошел, привалился измученно к стене и прикрыл глаза.
— На тебе лица нет. Тебе опять плохо? — напряглась Наташа и бросила взгляд на большую спортивную сумку, уже собранную и стоявшую в коридоре.
А у меня сердце билось слабо, раз в минуту. Мой сердечный ритм едва дрожал и рисовал почти ровную полосу. В глаза было темно, в душе — смертельно больно.
Я дох. Расползался на тлен, как гнилая тряпка.
— Мне плохо, — подтвердил, сухо сглотнув.
— Опять скорую? — недовольно спросила жена и, не дожидаясь ответа, взмахнула руками, как курица крыльями: — Я так и знала, что не долечишься — и все пойдет псу под хвост! И что теперь? Разбирать чемоданы, мне опять сидеть с твои отпрыском, а ты отдыхать в больничку?! Зашибись просто!..
Я смотрел на нее и видел чужую женщину. Мне будто дворники на глаза поставили и чистой водичкой промыли. Я смотрел и видел, что жена меня не любит. Перебирал в памяти все дни нашей жизни и находил все больше этому подтверждений.
Дочь зажиточных крестьян, купчиха на современный лад. Расчетливая и артистичная. Как она загнала меня под каблук? Как я мог быть счастлив оказаться под острой шпилькой этой женщины? Я ее только что в жопу не… Да что там — целовал, еще как.
Сполз по стене на корточки и закрыл уши руками, закрыв глаза.
Господи, что я за придурок такой, а?
— …Вязев, ты мне объяснишь, наконец, что дальше-то? — напирала жена.
Я бы и сам хотел это знать. И будет ли это «дальше»? Мне сейчас казалось, что жизнь оборвалась, упал занавес и пора заканчивать этот идиотский спектакль, в котором я взял себе роль антигероя.
Пора расставить главные знаки в конце предложений. И начать с вопросительных.
Я поднял голову и продолжительным взглядом посмотрел на жену. На всю, с макушки до педикюра смотрел изучающим взглядом, чтобы найти те крючки, что зацепили меня и закоротили на Наташе.
Да, красивая. Волосы ламинированные, лицо напитанное кремами и ботоксом, большие титьки, тонкая талия, широкие бедра, выпирающая большая задница…
…в которой я однажды оказался и голову потерял.
Просто клинический придурок.
— Наташ, скажи честно: почему ты терпела мою связь с Катей? — снова всплыл вопрос, но теперь я его озвучил.
Жена захлопнула открытый для очередной гневной тирады рот, и я успел заметить в ее взгляде страх. Ровно мгновение, но он точно был.
— Ты же сам сказал: ради ребенка. Чтобы он у нас был…
— Врешь, — оборвал я очевидную ложь и покачал головой. — Тебе даром не нужен ребенок. Я же не глухой и не слепой. И не идиот.
Она на последний эпитет отреагировала — в глазах, как и страх, так же молниеносно проскочила усмешка. Именно идиотом она меня и считает. Всегда считала.
Я и есть идиот. Конченый дебил.
Разговор продолжать не было желания. И сын уже просыпался. Я не стал ждать, когда поднимет крик — пошел сразу делать молоко. Когда вошел в спальню, мой малыш сладко потягивался и был таким трогательным и сладким в длинных ползунках и кофточке с веселым слоником. Я больше не пеленал ребенка, как полено, а менял на нем одежду как какая-то барахольщица.
