Дивногорье - страница 3

– Нонче же почти и не встретишь сильных ведунов. – С грустью в голосе как-то сказала старушка, помешивая янтарный чай серебряной ложечкой. – А те, кто осталися, малечики в сравнении с прадедами.

– И ты младенчик, бабуля? – с удивлением спросила маленькая Аня, а про себя думала, что какой же бабушка младенчик? Видела она младенчика у соседки тети Тоси, бабушка совсем не похожа на того розовощекого кричащего бутуза. Баба Нина же была сухонькой старушкой, сквозь прожитые годы которой еще прослеживалась прежняя стать и красота.

– И я, мила́я, малечка, да ещё да еще какая слабенька, – вздохнула баба Нина. – Ничё уж почти не умею, всё позабыла. Прабабка-то моя рано памерла, не всему научить паспела. А тебя навучу, што знаю. Токмо силы земельной мало осталося, тяжко её нонче сыскать. Но Байкал-батюшка покуда хранит, не оставляет.

И баба Нина учила. Поначалу где и когда какие травы и ягоды собирать, как сушить их да в сборы смешивать. А потом начала рассказывать про особые места в тайге, где, по её словам, можно было почувствовать что-то необычное – словно ветер дует, а листья не шелохнутся, или тишина звенит так, что в ушах отдается. Бывало, остановится вдруг посреди поляны, глаза прикроет и стоит, будто к чему-то прислушивается. И Аню учила – где замереть надо, где ладонь к земле приложить, где просто постоять тихонько. А после долго рассказывала, как такие места находить можно. Вот только самой Ане пробовать что-то делать там не разрешала, лишь наблюдать позволяла.

– Рано тебе ищо к этому прикасаться-то, гляди да примечай покамест, – мягко, но строго говаривала бабушка.

В дом часто захаживали люди за советом али помощью к старой ведунье. Кто с хворью какой, кто с бедою, а кто и просто душу отвести да чайку травяного испить. В такие моменты Аню отправляли на улицу, чтобы не мешалась под ногами. Так было до тех пор, пока ей не исполнилось шестнадцать лет. То лето она хорошо запомнила – бабушка как-то по-новому на неё поглядывала, а в один из вечеров, разлив по кружкам травяной чай, она серьёзно взглянула на внучку и молвила:

– Пришла пора учиться тебе, касатка.

- Чему, бабуль? – девушка не сразу сообразила, о чём речь.

– Знанию старажытнаму. Силе, што от дедов-прадедов нам досталася. Мать твоя не приняла дара-то, а в тебе он есть, чую я его, – бабушка говорила спокойно, но твёрдо.

- Ба, зачем мне это? Я врачом хочу стать, мне твои старинные способы не помогут. Двадцать первый век на дворе!

- Не старажытныя они, внученька. Дар этот старее, чем ты помыслить можешь. И выбирает он сам, кому быть его носителем! – строго сказала старушка. – Помру я, все веды сгинут!

– Будущее за современной медициной! Дар этот сердце не пересадит, от перитонита не спасёт и пневмонию бактериальную не вылечит. С открытием пенициллина знаешь, как выживаемость повысилась? А раньше умирали молодыми от болезней. Которые сегодня лечатся на раз два.

– Так хвори-то эти откудова у людей? От таво, что запамятовали про силы, что в земле таятся, – не унималась баба Нина, помешивая ложечкой в остывшем чае. – Прабабка моя сказывала, что када люди силой той умели как надо пользоваться, то никаки хвори их не брали и жили они ой как долго – медицине вашей и не снилося. Захирели люди, слабые да болезные стали, запамятовали всё, чему учили их когда-то.

Долго они тогда сидели ещё и спорили, пока закат не окрасил небо в багровые тона, а чай в чашках окончательно не остыл. Баба Нина качала головой и вздыхала, Аня горячилась, размахивая руками и сыпля медицинскими терминами, но каждая так и осталась при своём мнении.