– Да не, – Серега хочет откинуться на спинку. Вовремя останавливается, осознав, что он сидит на табуретке – никаких спинок нет и в помине, – все очень интересно.
– Да? – детским азартом воспламеняется Алексей. – Тогда вот вам еще, тут у меня… Симонов, Полевой, Быков…
– Мы по делу. – Я резко его торможу – иначе, знаю, на полной скорости его будет уже не остановить. – Лех, мы театр собрались делать, нам нужен человек, который будет про нас писать инфу и распространять по всем СМИ, по всем соцсетям… Поможешь?
– Платон, какие вопросы, конечно. Я как раз ленту на машинке заменил…
– Я тебе для пущего толка пьесу тогда скину.
– Кидай.
Серега изо всех старается не прыснуть со смеху. Но тут же замирает. В коридоре лязгает железо. Надрывается собака, по лаю, кажется, овчарка или доберман, но точно служебная.
Клетчатая тень от оконной решетки отпечатывается на корешках блеклых томов.
– Ты любишь театр? – одушевляется Серега.
– Нет, – тут же получает точный ответ.
Морщусь от пепелящей меня пары глаз. Серега багровеет.
– Тогда зачем тебе нам помогать?
– Платон просит – он за идею, а всех идейных я уважаю.
– За какую он, на хрен, идею?
Я жую круассан – Библиотекарь все объяснит и без меня. И тем более лучше.
– Идею борьбы.
– Так ты у нас еще и идейный? – Серега язвительно косится в мою сторону, я отмалчиваюсь.
– Знаешь, – Леха облокачивается на раковину, дует на парящий чай, – у нас на входе в библиотеку транспарант висит «Год литературы. Читать – это модно». А какой с этого толк? Люди как книги на помойку выкидывали, так и выкидывают. – Он гладит выстроенные в ряд потрепанные фолианты. – Отличные книги выкидывают – Платонова, Катаева, Леонова, Шолохова, Куваева, Михеева, Анчарова, Столярова… И все, заметь, – русскоязычные. Назовите следующий год хоть «Годом нацизма», ничего в стране не поменяется, кроме надписей и рекламных роликов. Потому что максимум, на что мы все способны, – заставить детишек стихи про Родину читать, салютом на праздники закупиться, Георгиевскую ленточку надеть, на иномарку трафарет наклеить: «Спасибо деду за победу» и, рюмку водки накатив, соседу морду набить. Проблема сегодняшней России не в фашистах, либералах, коммунистах или анархистах. Проблема страны – в их отсутствии. Они, конечно, есть, но они также действенны, над входом в библиотеку транспарант – «Год литературы». Искренний фашист мне интереснее лживого гуманиста. Служение и преданность идее мне важнее, чем сама идея.
Выпив по три чашки чая, все тщательно обсудив и обговорив детали, я и Серега вырываемся из пыльной тесноты на улицу. Настроение приподнятое – все вроде идет по плану. По газону бродят голуби. Мы шугаем их торопливыми шагами. Бабульки из соседнего подъезда обсуждают современность.
– Порошенко, – лютует одна, – фашист чистой воды…
– А Навальный? – аккуратно спрашивает вторая – робкая и сушеная, как вобла.
– Да это же его брат… Фашист, конечно.
Миновав старческий дискурс, вспоминаем, где-то тут был киоск. Дворовые сквозняки заметают лишние слова в распахнутые апрелем окна. За спиной слышится повышенный тон:
– Ты что, старая, дуркуешь? Фашист чистой воды он. Говорю – фашист.
Находим «скворечник», в маленьком окошке продавщицы не видно.
– Что-то страшно мне. – Серега стучит в заклеенное этикетками жвачек стекло. – Представляю, что этот твой Библиотекарь написать может.
– Нормально будет, я ему пьесу скину, он сам сориентируется.
