Дымит истень —
Криком зови,
Вышло задаром,
А зря…
Лихой кистень
Укрыл овин, —
Дышит отарой зола.
Я потерял тебя
Прятать в тугих рукавицах.
Гордый в распыл ступал
Радый[146] хватать берега.
Солнцем скулатятся щёки,
А рядом кровится
След окоратицы[147],
Чохом полощется гарь.
Мне бы успеть
В излом бесед,
Грудью хромать
В закрома.
В медь удивить
Звон тетивы,
Дрогнуть в зрачки
Сорочин[148].
В треск бересты
Убрать бразды
С мокрой спины
Вместе с кожей.
Прищур простыл —
Были пьяны и негожи.
Полог рогожи
Молчит в ногах,
Журчит Ага[149]…
Светятся губы в июнь.
22.05.1991 г., гостиница «Ярославская»,
апартаменты группы «Калинов Мост»
Цевень[150]Твери
К югу перья от столицы
Белым цвели,
Лица велиц[151]
Роняли слёзы.
Скоро в коло[152] повторится
Цевень Твери,
В ночь отвели
Стрелу угрозы.
Зарился надрыв скулатить
Голос плачин[153],
Медью братчин[154]
Встречать рассветы.
Щуриться свечой Коляды[155]
Шёпот просил,
В гроздья росы
Кулак заветить[156].
Вечный мой,
Могучий мой!
Прилетай, дождём умой.
Повели огонь держать рассудком
раскалённым.
Смерь резцом
Явить лицо, —
Заскрипело колесо, —
И отвагой
Ждёт ватага
В бледный лик Луны.
Теперь вперёд,
В кипучий брод,
Отряхнуть крыла в полёт,
Обнажить клинок дерзан[157] сгорать Осенним клёном.
Звонко петь в годины бед,
Сердце в цень[158] отдать тебе.
Благодарен
Звёздным даром
Ведать светом полыньи.
26.05.1991 г., автобус «Москва – Серпухов»
01.07.1991 г., река Онон, Забайкалье
Вернулся (Мозоли рун)
Как хорошо,
Что я вернулся
В излом морщины по глазам.
Сумел рожон
Оправить в рунзы[159],
Стрелой лощины жечь Рязань.
Как хорошо —
Сердцам разбитым
Не прекословил горевать.
Клинки осок
Таят обиды,
Молчит сурово Колывань.
Когти медью зря ковал:
Мне не хватит – только вам,
Вздохом крохи мая обнимая.
Объезжали с головы,
Каждый встречный говорил:
– Плачем встретишь палы[160],
ранний балынь[161].
Не белокрыл,
Сучёной ниткой шит —
Размах редеет в рукава.
Дождём корил,
Кипел в бровях Ишим[162] —
Дарил радею[163] волховать.
Даром слёзы обронил,
Замерзать стопой в Нарым[164],
Наугад, не чая, привечая.
Берегами уводить,
Яриться молвой вдовы,
Бродами Ногая[165] нагоняя.
А кто в траве остался у реки, —
Плетут венками,
Птахи помнят.
В руках грубеет Дарза[166], сумерки
Ждут женихами,
Смотрят овно:
– Лови мозоли рун!
11.06.1991 г., Москва, Зелёный театр,
мастерская Юрия Балашова
Кто же вплёл
Кто же нить в твои волосы вплёл —
Прижилась крепче грубых узлов,
Обронил перья гордый орёл
Громовей[167] переплавить в озол[168]
Белым высвистом яркой рябины,
Седым вороньём.
Раззадорилось в угол плечо
Расплескать кадку искрами в ночь.
Тропы звёздные петь горячо,
Губы лопались – помнят воочь[169].
И бояриться в души мятежно летела молва.
Светлели ковши,
Отвагой кипели —
Как повольницей[170] грозно ожил
Берег.
Где вы были, когда рвы-разрывы
Роднили иглой нездешней,
И рубахи глубокий вырез
Стал тесен?
Робели в рассвет гремучий
Вверить поводьям участь,
Спешились зори-сны
Казнить…
Сгинули ночью чёрной
Жечь листопадом чёлны,
Удел скитать.
Прощать всегда —
Кто же вплёл…
Июнь 1991 г.
Как любил
Вечер бросался в ноги тебе,
Жадный, за пядью пядь,
Буйство лесов, угар степей
В горсть обуздать.
Смелый в ладонях угли держал,
Звал голоса.
Крылья стрекоз, века Стожар[171],
Трут и кресало.
Где аукали долю ухари —
Там посмеешь знать.
Приходи ко мне теплотой камней,
Обручами сна.
Кольца горячие пьют ручей,
Жаждой помолвлены.
Звон высек в скалах плеск очей —
Горе Луны.
Ивы шептали покой земной,
Стрежень молвой пугал.
Искры сулили свет иной
