Дмитрий - страница 12

Добросердечная ночь скрыла румянец Марины.

– Глупая ты, Лиза! Что ты такое говоришь?

– Да ладно тебе! – сказала злая Лиза. – «Что ты такое говоришь?» Шило в мешке не утаить, знаешь ли.

– Лиза!

– Знаешь, Мари, как царь выбирает себе жену? Он собирает всех девушек Московии, а затем их загоняют, точно овец в загоны, и постепенно разбирают и прореживают опытные критики – как турецкий базар красоты, и самую красивую из всех берут в царицы.

– Не выдумывай чепуху, Лиза!

– Это вовсе не чепуха, чистая правда! – возразила Лиза. – Граф Иваницкий рассказал мне об этом на днях, ему в прошлом году так сказал посол из России. Но тебе нечего бояться, Мари, ты бы получила приз где угодно – будущий царь подарил бы тебе яблоко!

– Перестань, Лиза!

– Ну же, Мари, спой что-нибудь! Сегодня я чувствую себя очень сентиментально.

– Не могу, Лиза, не сегодня.

– Зачем же ты тогда принесла свою лютню? О, застенчивая птичка! Спой, спой что-нибудь! А вдруг, поблизости прячется московский царевич! Отчего бы не спеть?

– Лиза! – вновь воскликнула Мари.

Последовала пауза, и вскоре Дмитрий услышал ее низкий, но очень приятный голос, иногда сопровождаемый аккордами.

В волшебном сне я вижу моря синь,

Ладьи сплошь белые куда ты взгляд ни кинь.

Я вижу дивный берег из песка,

К плоду на ветке моя тянется рука.

Смелей! Смелей! Плода так сладок вид,

Но притаился за листвой аспид.

И ядовитого вкусив плода,

Я свой покой утратил навсегда.

Тот дивный край напрасно я искал,

И с морем сказочным напрасно встречи ждал.

Отныне лишь тоска теснит мне грудь,

В чужих краях скитаюсь как-нибудь.

На том не быть мне больше берегу.

И счастья обрести я не смогу.

На последних словах ее голос задрожал, она выронила лютню из рук и разрыдалась.

– Что такое, Мари! Мари! Сердечко мое! В чем дело?

– Сама не знаю, Лиза. Какое-то предчувствие, будто что-то вот-вот случится!

– Глупышка! – ласково сказала Лиза. – Не стоит петь о печальном, моя впечатлительная девочка, это действует тебе на нервы. Погоди тут минутку, я схожу за своим флаконом с нюхательной солью. Никуда не уходи. Я мигом.

Она вскочила и упорхнула прочь.

Когда ее шаги стихли на тропинке, Мари встала и сделала шаг к реке.

– О, Дмитрий, Дмитрий! зачем ты приехал сюда? Что ты сделал со мной? Почему бы мне не положить всему этому конец? Ему до меня и дела нет. А если представить, что он уедет в Россию, будет сражаться и больше никогда не вернется. Это ужасно. Вот бы медведь напал на меня, а не на графа Иваницкого! Тогда Дмитрий мог бы меня спасти. Она сквозь слезы улыбнулась собственной непоследовательности. О, отчего я не мужчина?

Неужели это гордая и беззаботная Марина Мнишек, Барбара Аллен28 из польского общества, о которой напрасно вздыхали молодые польские дворяне?

Дмитрий мгновение наблюдал за ней из укрытия, он отметил ее гибкую фигуру в широкой парчовой юбке, тонкую талию, белоснежную шею, окруженную огромным воротником, над которым неотразимо возвышалась ее прекрасная белокурая головка. Затем он вышел из тени.

– По крайней мере, один человек рад, что вы не мужчина, – просто сказал он.

Марина негромко вскрикнула:

– Царевич Дмитрий!

– Простите, что прерываю ваши размышления, – сказал Дмитрий. – Я заметил вас с террасы и спустился. Звезды нынче особенно яркие, вы не находите?

Марина постепенно справилась со своим замешательством.

– В прошлом году я познакомился с одним чудаком, – продолжал с улыбкой Дмитрий. – Вроде меня – изгнанный королевич. Кажется, его звали Густав. Он был бы королем Швеции, имей он больше прав. Он много рассказывал мне о звездах.