К сожалению, находясь даже в столь исторических местах, Люба не могла уловить дух того времени. Его перебивали непрестанно снующие дорогие машины и блеск роскоши Гостиного двора. Но так или иначе, места здесь замечательные. В этот раз объективные препятствия к Варварке не располагали, и Люба с братьями, не доходя до ГУМа, свернула на Никольскую улицу, которая, наконец, стала пешеходной. И с удовольствием, не торопясь побрела мимо Казанского собора, Знаменского монастыря и других домов замечательной архитектуры, раздумывая о том, что же так сильно ее задело в злополучном департаменте.
– Люб, – Философ нарушил тишину, – а ты боишься старости?
– Нет, Фил, не боюсь.
– Почему?
– Странный вопрос, из серии «за что ты меня любишь?». А чего ее бояться?
– Обычно женщины бояться старости. Сколько людей, особенно женщин я спрашивал, не припомню, что б кто-то хотел стареть.
– Ну, Фил, хотеть стареть и бояться старости разные вещи. Конечно, я не хочу стареть! Вся фишка в том, что я знаю, как не стареть, – Люба улыбнулась Философу.
– Это ты о чем?
– А ты у Мозга спроси, что такое старость?
– Старость – это замедление всех процессов жизнедеятельности, – услышал их разговор Умник.
– А теперь ты, Философ, ответь мне, в чем смысл жизни человека? Для чего человеку нужны эти самые процессы?
– Я много литературы поднял по этому вопросу. Мне всегда было интересно как люди, причем люди как связанные, так и не связанные с религией, отвечают на него.
– И что же?
– Воцерковленные, глубоко верующие люди говорят, что смысл жизни в служении людям и Богу. Если честно мне это понять сложно.
– Ну а что ж тут сложного, Фил? Служить людям – это хотя бы им не гадить. А по-хорошему, делать добро. И речь тут не о милостыне в метро, а реальная помощь, которая, возможно, даже не измеряется физической материей. Иногда достаточно улыбнуться, что б кому-то стало чуть легче. Иногда сказать доброе слово. Советов люди не любят, поэтому я предпочитаю задавать наводящие вопросы. Мне давно стало понятно, что 50% грамотного решения проблемы в качественно поставленном вопросе.
– Ну а как же служить Богу? В церковь ходить каждый день?
– В церковь – это хорошо. Очень хорошо. Но у меня есть небольшая проблема с этим.
– Тебе там становится плохо? – Мозг с интересом посмотрел на Любу. – Я слышал, что многим в церкви становится плохо. То ли от запаха, то ли от духоты.
– Нет, Мозг, – Люба рассмеялась, – не плохо, наоборот, мне там становится так хорошо, что уходить не хочется. И чем чаще я хожу в церковь, тем сильнее не хочется. А уходить надо – жить, грешить, детей растить. Покуда они маленькие, остаться мне никак нельзя.
– А другие, так сказать, светские люди, что говорят о смысле жизни? – Умника не на шутку заинтересовала тема разговора.
– Тут сколько людей, столько и мнений, – начал Философ. – Для кого-то смысл жизни в карьере, для кого-то в семье, кто-то считает, что смысл жизни в творчестве. Как-то все меленько, по-житейски. Но еще лет десять назад, Люб, помнишь? Я наткнулся на мнение, которое, по крайней мере, до сей поры, вошло в гармонию со мной.
– И что же это за формулировка?
– Мозг, это у тебя формулировки, а у меня частные мнения, не претендующие на звание истины, – Философ вздохнул и покачал головой. – Там было написано, что смысл жизни в том, что бы развиваться и любить.
– И все? – Мозг от удивления чуть не споткнулся.
