Знаю, это страшно, Сэм-из-будущего, но мысли о смерти несут с собой некую свободу. Скажем, там, в комнате Мэдди, я не думала о том, что умру, и не хотела умирать, но когда сознаешь, что смерть близко – совсем рядом, – то перестаешь ее бояться, а такие пустяки, как вечеринки, чужие люди и Стюарт Шах, и вовсе не пугают; глупости все это.
Мне противостоит куда более грозная сила.
– Ладно, – сказала я, и Мэдди остановилась в разгар танца, повернулась ко мне. Я взяла у нее из рук бутылку, сделала глоток и запила сельтерской. – Решено, остаюсь. И знаешь что еще?
Мэдди размахивала в воздухе кулаками. Я выпрямилась.
– Мы будущие чемпионки!
– Да! Да, да, да-а-а-а!
Я стала покачиваться из стороны в сторону в такт ее движениям – вот так я танцую, лучше не умею.
И тут, Сэмми-из-будущего, меня захлестнула волна нежности к Мэдди. Такую нежность я прежде испытывала только к сестренкам, брату, родителям – к родным людям, к тем, кому доверяю. Не придется мне добираться до дома самой. И обузой я тоже быть не намерена. Права Мэдди, мы нужны друг другу.
Я собрала с пола все карты и подбросила в воздух.
– Ну что, я выиграла?
Мэдди заулыбалась, карие глаза сверкнули из-под ярко-рыжей челки.
– Проигравших нет!
Спустя еще пару песен, когда я расслабилась, согрелась и даже почувствовала себя хорошенькой, с лестницы донеслись шаги и смех. Я расстегнула верхнюю пуговицу. Дверь открылась, и вошла Стасия, прозрачная фея в комбинезоне; Мэдди (волосы у нее уже высохли и горели пламенем) втащила ее в комнату; следом – Дейл, весь в веснушках, винтажная рубашка заправлена в синтетические брюки, – и Стюарт.
Он, против обыкновения, был не в черном, а в сером: серые джинсы, серая трикотажная рубашка. Он оказался смуглее, чем в моих воспоминаниях, а стрижка была все та же – короткая, в стиле ретро.
– Привет! – крикнул он с порога.
– Привет! – отозвалась я.
Подражай остальным, подумала я в тот миг. Подстраивайся под других – сойдешь за свою.
– Привет, Сэмми! – проговорила Стасия своим обычным шепотком, устраиваясь на полу.
– Саманта, – прогудел Дейл, как робот, передразнивая британский акцент. – Саманта Маккой, царствующая королева Гановерской старшей школы.
– Какая еще королева? Ты что? – сказала я хихикнув, чтобы смягчить неловкость.
– Капитанша! Шкипер! – воскликнул Дейл, поигрывая пальцами.
Не шкипер, а спикер! Я с трудом подавила желание его поправить, напомнив себе: это же шутка, некоторые любят пошутить.
Мэдди глянула на меня с полуулыбкой.
– Стю, вы с Сэмми знакомы?
– Не совсем. – Стюарт, усевшийся возле Стасии, протянул мне руку. – Я тебя помню, но мы так толком и не познакомились.
Он сказал: «Я тебя помню!» Я пожала протянутую руку. Рука как рука, ничего особенного, но меня будто обожгло.
– Да, – кивнула я, и когда убрала ладонь, в ней так и билась кровь.
Стюарт не отводил от меня взгляда. Мэдди и Стасия передавали по кругу бутылку. Дейл пошел сменить диск.
– Да, – продолжал Стюарт. – Ты училась у мисс Сиглер, когда я заканчивал школу. Она читала твое сочинение о Геке Финне вслух нашему классу: смотрите, девочка на два года моложе вас, а вам до нее расти и расти!
– Угу, – кивнула я. Я смутно припомнила, как мисс Сиглер просила у меня разрешения прочесть мое сочинение вслух, но я думала, это только для нашей параллели. От мысли, что Стюарт оценил мою работу, у меня мурашки забегали. Я задумалась, о чем бы его спросить – что он сейчас пишет? рад ли вернуться в Гановер? – но пока выбирала вопрос да подыскивала слова, Мэдди уже успела передать ему бутылку.
