Однажды, вскоре после его первой публикации, я задержалась после урока, чтобы обсудить с мисс Сиглер задание, а Стюарт зашел в класс на следующий урок. И сел дописывать домашнюю работу – царапал что-то на тетрадном листе, поглядывая в книгу.
Я могла бы просто завязать с ним разговор, сказав «Привет!» или «Поздравляю!» А вместо этого громко, на весь класс, заявила: «Спасибо, мисс Сиглер! Вы помогли мне взглянуть на этот фрагмент с другой точки зрения».
Я, должно быть, надеялась, что он оторвется от книги и спросит: «Какой фрагмент?»
И я отвечу, а он скажет: «Ты очень красивая и необычная. Давай как-нибудь это обсудим».
Но мне хотелось, чтобы он сначала заметил мой ум, а уж потом и внешность, ведь красивой меня не назовешь – и я рассуждала вслух о книге, все громче и громче, пока мисс Сиглер меня не остановила: «У меня сейчас урок», – а Стюарт так и не поднял глаз от домашнего задания.
Вот так-то я представляла встречу со Стюартом! Как разговор при нем с посторонними людьми! О Боже…
Мэдди вышла из ванной со свежепокрашенными волосами, обернутыми полотенцем, и с зеленой бутылкой джина.
– В какой ты цвет покрасилась? – поинтересовалась я.
– В рыжий, но чуточку темнее, – бодро ответила Мэдди. – Меньше Ариэль, больше Рианны времен Loud.
Я собрала свои кудри в хвостик и глянула в зеркало из-за ее плеча.
– Кто это поет? Это ведь не Рианна.
Мэдди засмеялась.
– Нет. – Вытерла волосы, отшвырнула полотенце. – Это The Knife.
Я снова распустила волосы.
– Скоро они придут?
Мэдди выдавила на ладонь гель.
– Не знаю. Может, через час.
– А обратно кто нас повезет?
Мэдди взбила волосы.
– Дейл не пьет, пусть ведет мою машину.
Я снова и снова представляла, как Стюарт шагает по улице. Расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, чтобы сделать поглубже вырез. Но при мысли, как мы сидим рядом, невзначай соприкасаясь коленями, я застыла на миг от ужаса и опять застегнулась.
– Сэмми! – Я повернулась к Мэдди. – Успокойся!
– Худший способ успокоить кого-то – сказать ему «успокойся».
– Слышно, как ты зубами скрипишь!
– Это я пытаюсь сосредоточиться! – объяснила я и не соврала. – Хочешь помешать мне сосредоточиться на главном?
– Вот что. – Мэдди открыла тумбочку у кровати, достала колоду карт. – Сыграем в одну игру.
Я немного расслабилась. Игра – значит победа, а побеждать – это по моей части.
– В какую?
Мэдди положила карты на пол передо мной и протянула мне бутылку джина.
– Называется «Не парься, чувак».
– Как в нее играть?
Мэдди указала на колоду.
– Тяни верхнюю карту.
– Дама червей.
– Выпей.
Я хлебнула из бутылки.
– А дальше?
– Все сначала.
– И все?
– Такие правила.
– Это не…
Мэдди замахала руками.
– Еще хоть слово об игре, и весь ее смысл пропадет.
Мэдди – единственная, кому разрешено меня перебивать. Сама не знаю почему. Мне приятно слышать ее голос, только и всего. Я прикрыла глаза, отпила еще глоток.
– А Стасия придет? – спросила я.
Мэдди, глядя в зеркало, втянула живот.
– Хорошо бы.
Стасия – Мэддина «любовь». Миниатюрная, с алыми губами, огромными глазищами и хрипотцой в голосе. Она рисует декорации ко всем школьным спектаклям, и все в нее рано или поздно влюбляются. Однажды в нее влюбился учитель, и его в итоге уволили.
Мэдди давно мечтала с ней подружиться. Кажется, это ей удалось. Потому что Мэдди – это Мэдди.
Мэдди натянула поверх спортивного бюстгальтера черную майку без рукавов. Я встала с ней рядом перед зеркалом. Я была в старой папиной рубашке, черных легинсах и кедах. Глянула в зеркало – бледные губы, толстые ляжки и зад, мешковатая рубаха скрывает талию.
