Встречаться со священником взглядом не хотелось, наоборот, стало неловко. Поэтому, решив не подходить близко, я спряталась за толстую колонну с нарисованными на ней святыми: отец Андрей обладал звучным голосом, хорошо владел мелодекламацией, его и в том закутке было отлично слышно.
А рассказывал он о мужчине, жившем несколько веков назад на озере Селигер. На этих словах я мгновенно потеряла нить повествования, потому что те места люблю с детства: мы с родителями все там изъездили-исходили, в палатках на островах не раз стояли. Кажется, на острове Хачин было внутреннее озеро Белое, где дно видно на любой глубине… Я так разошлась, что уже вспомнила вкус и запах копченого угря. Пришлось усилием воли выдрать себя из воспоминаний.
«Вернулась» я, когда отец Андрей закончил: поздравив всех с днем памяти Нила Столобенского, произнес аминь.
Жаль, что я не слушала. С другой стороны, о Ниле я, может, знаю побольше. Искорками в мозгу начали одна за другой выстреливать картинки. Как бывает, когда в несколько секунд (или всего за одну) будто миллионами разрядов в голове проносится настоящее кино из прошлой жизни. Вот и я вспомнила друга родителей – похожего на доктора Айболита мужчину с лысиной, которую он прикрывал кепкой. Мужчина ходил чуть переваливаясь, но при этом легко и будто весело. О! Владимир Иванович Шуста его звали.
Приезжая в стоящий на берегу озера Селигер городок Осташков, родители всегда заходили к нему, и он угощал нас самым вкусным в мире копченым угрем, а иногда возил по разным островам. Когда на машине, когда на моторной лодке.
Чаще всего мы с ним ходили на лодке на остров с развалинами старинного монастыря – будто это место ему было близко и дорого. Владимир Иванович много рассказывал и об острове, и о монастыре, и о местном святом. Став сиротой, Нил ушел в монастырь, где его сделали монахом. Но там ему не понравилось, а может, народу было много, поэтому он ушел сначала жить возле речки, а потом и оттуда перебрался в совсем дикий лес на острове Столобный на Селигере, где остался почти на тридцать лет. Жил сначала в землянке, потом построил келью и часовню рядом. И спал не в кровати, а стоя опирался на вбитые в стену крюки. Когда Нил умер, его сделали святым (в проповеди отца Андрея я услышала, что правильно говорить ― канонизировали) и на острове построили монастырь в его честь. Позже кто-то придумал крестный ход в день памяти святого водить не вокруг церкви, где хранились его мощи, а оплывать вокруг всего острова.
После революции монастырь закрыли и разрушили, крестный ход запретили, но Владимир Иванович верил, что его обязательно восстановят, и называл Нилова пустынь. Дома у него на стене висела старинная литография с изображением торжественного «обплыва» острова с храмами и монастырскими зданиями на корабликах и всяких маленьких лодочках. В памяти возникла гостиная в его доме, дорожки во всю длину половиц и в красном углу этажерка ― на ней под кружевной салфеточкой стояли иконы, а между ними черная статуэтка с костылями под локтями: Нила Столобенского выстругивали из дерева и красили в черный цвет монашества.
Решив поискать в интернете, что там сейчас, вышла и села на улице под набирающим летнюю силу розовым кустом, усыпанным издающими тонкий аромат бутонами. Солнце сквозь куст пробивалось тонкими лучиками, а небо виднелось голубыми прожилками. Стала набирать в поисковике разные сочетания слов.
