Скорее всего, разменял на серебряники. Но я так смотрюсь даже лучше. Гораздо лучше, ведь ни одна из душ не пришлась мне в пору.
В огне Верочка танцует с Антоном. Что было бы, если бы они все же были вместе? Мой друг был бы счастлив. Да, он же любил ее больше жизни. И тогда…
Танцуют. Крутятся. Две марионетки. Сказочная принцесса и пухлый оруженосец. Им не быть вместе.
Машу на огонь, отгоняя образ. Кыш. Пошли прочь.
– Для тебя. Время существует лишь для смертных, – про душу он спрашивает лишь раз. В этот уже спросил.
– Тебя тоже можно убить, – я покрутил в руках и вновь надел кольцо. Так оно всяко лучше. Снимет потом, когда отойду в мир иной. Тогда мне уже будет все равно.
В огне вновь мелькают лица. Одно за другим, точно пламя не может определиться, кого показать. Изгибается вопросом. Мелькает вновь. Замирает на моей прекрасной и опять мельтешит.
– И что ты творишь? – возмутился мой собеседник. – Колечко-то…
– Мое. Напоминаю – те условия так и не были выполнены.
Тяжкий вдох. Он не любит говорить об ошибках. Честно, иногда мне кажется, что он считает, что их и вовсе нет. В остальное время я в этом уверен.
– Я не мог вмешаться, – обронил он тихо. – Бывает так, что и я бессилен. Не спас, да. Но и свое сокровище я не уберег. Однако ты ведь не ради прошлого меня позвал? – вскинулся. – Так бы мог пригласить иначе. Чай у тебя хорош. И плюшки. Люблю с яблоками и тем кремом. Сладкие. Вкусные.
Я знаю, что он мечтательно жмурится, как кот. Была у меня такая зверюга в детстве. Кажется лет в семь. Чисто моя. Потом были другие, но это уже не то. Свое – совсем иное. Оно греет душу. Остальное просто есть. Как данность. Некая ачивка в игре.
– Будет. Но после. Я стар стал. Немощен.
– Не смеши. Не люблю ложь.
Крылья за его спиной вздрагивают, обдавая меня жаром. Того и гляди по ним пойдут искры.
– Ни в коем разе. Просто указываю, что тело мое не то, что раньше. Да и от прежнего меня… мало что осталось. Сам же видишь.
– Ложь, – с нажимом повторил он. Наверняка нахмурил брови. Вообще он довольно красив. И явно не похож на козла. Скорее на изящную статую. Хотя и рогат, да. Один рог, правда, сломан. И с той стороны у него седая прядь в волосах, как напоминание об ошибках. Демон не может любить святую. Не должен. – Ты как всегда хочешь загрести угли чужими руками, мой милый Морриган. Признай. Ну же?
Я рассмеялся. Он ворчит, но я чувствую его жажду и некий азарт. Он понимает, что это все не просто так. За этим что-то последует. Понятия не имею что, но тоже ощущаю. Это как зуд под кожей, когда нестерпимо жжет руки. Они чешутся, ноют, требуют действа.
– Мое имя другое. Ты ведь помнишь, Агриэль? Или стар стал не только я? – лукаво прищуриваюсь.
– Кто знает?
– Ты. Иди уже. Будут тебе плюшки.
– С яблоком и кремом, – уточняет он, подавшись вперед. Коснулся меня крыльями, дыхнул в ухо. Жарко и холодно одновременно.
– Да-да.
Он исчез, и я выдохнул.
Имел ли я право распоряжаться чужими жизнями? Давно ли я возомнил себя богом? Уже и не помню. Легко было быть жертвой, но мне никогда не нравилась эта роль. Хотя под маской безобидности часто прячутся самые опасные звери.
Кролику гораздо проще убить, ведь этого никто от него не ожидает.
Но быть судьей не имел права, да. Просто хотел этого. Как раньше жаждал мести и крови. Жаждал расплаты. Хотя мог выбрать и менее жестокий способ.
Затушил свечи, смял ткань и поднялся. Чай надо поставить. Он любит только горячий.
