Дневник разведчицы - страница 6

Щебет одинокой птички, стук чужих каблуков, обрывок песни из проезжающего авто опускаются глубоко, на самое дно меня, превращаясь в тихий и низкий бессмысленный гул. Я не чувствую ног, я плыву под своим стеклянным колпаком, хранящим меня от нашего измерения. Лицо расплывается в лёгкой насмешке, и если меня спросить, я не пойму вопроса и не отвечу. Но это не насмешка и не радость. Это, быть может, лёгкое веселье, но веселье пустоты и беспечности, словно прошлой жизни и не было. Это невесомость и безликость беззаботного существа, у которого нет и не было имени. Вот рядом прохожий, который может стукнуть меня в лицо, а я лишь улыбнусь.

Его "Джип", как всегда, ждёт в заветном дворике за углом, где стены увиты первобытным плющём. Запрыгиваю на заднее сиденье, чтобы пешеходы и водители потом не увидели, кто в машине. Белая мягкость кресла приятно облегает мою самую прекрасную часть. "Привет", – кидает через плечо Тадеуш, иронично улыбнувшись. Поймав его фривольное настроение, отвечаю в том же духе.

В воздухе улавливаю то, что даже не назвать запахом. Это молекула, случайно оставшаяся тут. Память пространства. Воспоминание с неприятным оттенком, будто в машине когда-то поджигали канат. Или неделю держали в целлофане мокрое полотенце. И теперь молекула выдала мне, что Тадеуш снова курил травку. Впрочем, он и не скрывается. Бывало, что пыхтел своей отравой при мне. Ведь он – развязный балтийский мажор, наглый черноволосый любитель счастливой жизни. И его богатый папа защитит его от любой полиции.

Сегодня на нём наглаженная белая рубашка в синюю полоску. Две верхних пуговицы расстёгнуты, а за ними игриво выглядывают чёрные волосинки груди. Скоро увижу эту грудь целиком. Едем по проспекту и Тадеуш рассказывает, что соскучился. Весёлый нахал, который вечно ухмыляется и врёт. Ну почему машины ездят так медленно? Сердце стучит.

Заруливаем на стоянку за мостом, около галереи. Паркуемся в дальнем углу. Смотрим в окна соседних машин, внутри никого. Масляно взглянув через плечо, Тадеуш выходит и пересаживается ко мне. Мразь! Он готов меня схватить, но в его телефоне вдруг пиликает мессенджер. Выпрямившись в кресле, читает сообщение. "Ответь своим проституткам", – говорю, не в силах скрыть раздражения. "Какие проститутки? Друг пишет", – уверенно отвечает Тадеуш. И вдруг хватает меня хищным движением, резко задирая платье. Живущее во мне существо подается к нему.

Это скачки на выживание! Мой зубастый могучий конь, моя крепкая и властная скотина вдруг сама оказалась в железных поводьях. Хочет воспротивиться, вжимает меня меж кресел, но не сбежать ему от власти той, которая его превосходит. Энергия жестокости хлещет из первозданных глубин естества, сокрушая всё слабое и оставляя место лишь тем, кто способен растоптать сантименты и условности. И сила мужского повержена перед несгибаемой слабостью женского, возжелавшего великой радости для двоих! И сердце бьётся в бешеном страхе того, что кто-то из водителей вернётся и заметит нас.

Сжимаю его бёдра ляжечками, чтобы передавить его тело, порвав пополам, будто это спасительный шанс перед угрозой казни! И я спасаю себя, отчаянно метаясь на нём и вдавливаясь в его тело, чтобы беспощадно заглушить его гортанные стоны. И колени до кровавых ссадин скользят и скользят по коже сиденья, вздымая меня вверх и швыряя вниз, вверх и вниз. А он, сдавшись на милость моей победившей страсти, жадно обнимает мою спину и всю меня, содрогаясь от спазмов удовольствия. А потом, окончательно утратив способность владеть собой, вдруг становится на дыбы и хватает свою безжалостную хозяйку за волосы, чтобы отплатить за её свирепость. И звучит глухим рогом, и дрожит, чтобы исполнить то, что повелела Природа. Он изливается, судорожно меня подбрасывая и гортанно трубя, и его глаза становятся беспомощными и детскими. Бессильно опускается подо мной и вдруг улыбается, светло и счастливо. А я держу, не отпуская, чтобы длить и длить миг нашего единства.