– Это будет программа? – догадался Вощинский.
– Да, если это будет, то будет программа.
– Расскажешь? – доктор сразу стал очень серьезным.
– Конечно. Только сперва закажу себе ещё поесть – такие беседы бывают очень энергоемкие! Ты что-нибудь будешь?
Вадим мотнул головой. Гоша жестом подозвал официанта…
Как и два дня назад, когда Шкуль пришел сюда в первый раз, в кафе было немноголюдно. Вернее, в нем – по крайней мере, по эту сторону стойки – вообще не было ни одного человека, кроме них с доктором. Так, по крайней мере, показалось Гоше. На самом деле, один человек в зале все-таки был, он сидел совсем рядом, за соседним столиком, но за Гошиной спиной, поэтому был незаметен для него. Сутулый, в длинном, черном пальто, похожем одновременно на сутану священника и фартук палача, и темном шарфе, небрежно намотанном поверх него, человек очевидно выпадал из окружающего пейзажа и был похож на пришельца из какого-то другого мира.
Он сидел за соседним столиком, буквально в двух метрах от Гоши с Вадимом с самого начала их встречи – и все это время оставался невидимым для обоих. Потому что почти всю свою долгую жизнь вынужден был жить невидимкой и отлично усвоил искусство древних ниндзя оставаться незаметным даже в людных местах…
– В общем, это будет компьютерная версия человека – с удовольствием произнес Гоша, приступая к новой порции пива. – Она сможет моделировать любого человека, причем, не только внешность, жесты и мимику – она будет воспроизводить его характер и даже образ мышления. Немного похоже на спиритический сеанс, только гораздо круче. То есть, ты, например, страдая ночью от бессонницы, сможешь сесть за компьютер, нажать кнопочку и поболтать со мной. И это будет не записанный мой голос, не механический монтаж фраз из заложенного в память словарного запаса – программа, на основе имеющейся у нее информации, будет моделировать мое мышление, мой характер, мои взгляды на жизнь, суммировать все это – и… в общем, я буду тебе отвечать практически так же, как в такой же ситуации ответил бы при жизни. И так «записать» можно будет любого человека, только с одним ограничением – он должен сначала умереть физически. Так что, пока я не умер, для того, чтобы скрасить твою бессонницу, мне все равно придется приезжать к тебе.
Шкуль перевел дух и, наконец, вспомнил про недоеденную глазунью – ее единственный оставшийся глаз уже подернулся тоненькой, искрящейся пленкой. Он аккуратно погрузил весь кусок на вилку, проследив за тем, чтобы его вес распределялся на ней равномерно и чтобы желток не порвался, и осторожно, как драгоценный груз, перенес все это к себе в рот.
Отхлебнул из бокала – и стал с удовольствием наблюдать за реакцией доктора на свои слова.
Вощинский снова протирал пенсне, но теперь уже не демонстративно, а так, как он всегда это делал, когда был чем-то озадачен. Затем надел его – и, наконец, произнес:
– А откуда программа будет брать информацию? И кто ей эту информацию даст – ведь сам… м-м… оригинал уже не сможет это сделать?
– Кто сказал, что не сможет? – возразил Гоша. Наоборот, только сам «оригинал» и сможет отбирать и загружать в программу информацию о себе, больше – никто.
– Но ведь он может загрузить… – деликатный Вощинский пытался подобрать подходящее слово.
– Ложную информацию? – помог ему Гоша.
– Ну да.
– Разумеется, ну и что? Ложные данные мог бы ввести и любой другой. Суть программы именно в том, что ты записываешь себя сам – ведь никто не знает человека лучше, чем он сам себя. И если мне, например, захочется, чтобы мой клон имел что-то общее с Петром Первым или с Эйнштейном и я внесу в свою программу соответствующую информацию – ну, значит, он и будет похож на Эйнштейна, но не на меня. И ты, когда захочешь пообщаться со мной, сразу заметишь это. Заметишь, что это – не совсем я. И… ну, ты понимаешь, что будет: это буду и не я, и не Эйнштейн. Потому что, что я знаю об Эйнштейне, чтобы «воспроизвести» его клон?..
