Со временем судну всё же удалось приблизиться к западному побережью Атлантики, и молодой офицер тут же ринулся вызывать береговую станцию, надеясь, что радиосигнал до неё достанет. Сначала Малкольм звал пустоту. Потом его стали шпынять проходящие мимо пароходы. И всего лишь накануне расчётного времени прибытия наконец вальяжно отозвалась женщина, которая ни за что не хотела суеты. Идите вперёд и не пудрите мне мозги, подумала она, ровно перед тем, как услышать, что из экипажа на лайнере один только третий помощник.
По закону Конфедерация не могла дать разрешение на заход, и «Нормандик» был бы вынужден мотаться по океану до скончания времён – и угля, конечно, – если бы не приняли решение отправить дополнительный экипаж по воздуху. Поисково-спасательная операция стоила десятков литров донорской крови, но с другой стороны – пассажиры могли дать государству ещё больше. Поэтому наверху сошлись на том, что удалось сделать хорошее капиталовложение. Благородством тут и не пахло, хотя по радиосвязи пытались озвучить именно такую версию.
Прибывшие на КонБР-овском фургоне моряки сразу же отстранили Малкольма от служебных обязанностей. Новому экипажу было достаточно обнаружить поддельные документы в каюте капитана, которые рассыпались в прах, стоило к ним только прикоснуться. Так что, последние сутки на борту молодой офицер и сам провёл как пассажир. Причём, нелегальный.
– Боюсь, как бы мы не упустили момент, – поделился переживаниями Ветров с Антоном, расхаживая по каюте. – Столько времени упущено, и никаких новостей. Мы уже вылетели из обоймы.
– Не паникуй так, – отозвался Карелин. – Правильно говорят, что не стоит переживать из-за того, что не можешь изменить. Хочешь, сделаю чай с бутербродом? Полегчает.
– Тогда и себе сделай, – смягчился Денис. – А то я в одиночку не хочу.
– Прости, друг, я поел как раз перед тем, как ты вернулся.
Пока детектив нарезал колбасу, возле «Нормандика» уже крутились буксиры, готовясь прижимать металлический корпус к причалу. Жизнь на палубах как будто угасла. Все закрылись в каютах и собирали вещи, чтобы в момент сойти с трапа и забыть пароход как страшный сон. Вряд ли кто-то из оставшихся на борту ещё захотел бы совершить морской вояж. Нет уж, лучше сидеть дома и помаленьку сдавать кровь на нужды государства, чем подвергать свою жизнь такому риску.
Движок закряхтел, сбрасывая обороты. По всему судну прошла вибрация, вызывая тяжёлые воспоминания о недавней катастрофе, которую с трудом удалось предотвратить. Люди высунулись из иллюминаторов удостовериться, что их жизни ничто не угрожает, а не как в прошлый раз. А потом прильнули обратно к чемоданам и сумкам, когда выяснили, что всё хорошо.
Несмотря на толкотню у трапа, сойти получилось быстро. Никто не мешал окружающим, пассажиры вели себя цивилизованно.
– Что за народ, – пламенно вздохнул Денис. – Начинают себя нормально вести, только когда случилась беда. И скоро опять обо всём забудут.
Малкольм стоял рядом, но ничего не понял, потому что Ветров говорил по-русски. И хорошо, что не понял. Его и так подстерегала незавидная участь.
Нью-Йорк встретил детективов красной неоновой подсветкой и вытянутым, словно гигантская арфа, Бруклинским мостом, который соединял Манхэттен с даунтауном. Освещение было тусклым и всё время мерцало. По глазам даже пошла рябь.
– Это очень странное место, – произнёс Антон, оглянувшись на пароход, который спас.
