При этом для них звука, конечно, не было. Но поскольку фильмы смотрели по многу раз и слова героев все помнили, неудобства это не доставляло.
Что же смотрели? Разумеется – «Чапаев». "Олеко Дундич", "Повесть о настоящем человеке", "Свадьба в Малиновке". И прочую советскую киноклассику.
Настоящим праздником, если не сказать счастьем, оказались фильмы Чарли Чаплина. Особенно полюбился "Малыш".
Единственный фильм, с которого ушли – "Чайки умирают в гавани".
В седьмом классе мы стали быстро меняться. Девчонки явились с летних каникул, и почти все, оказались выше нас, мальчишек. Помню, было очень неловко. Один только Бурыко Колька был выше всех. Но ему уже шел шестнадцатый год. Да еще и украинец. Быстро созрел. Внешне тянул на взрослого парня.
К тому времени переростков в школе почти не осталось. Блох в домашней драке пырнул ножом отчима. Посадили. Генка Старый и друг его Мишка Куракин пошли служить.
В нашем классе остался только один – Бурыко. Как и положено такому авторитету, он сидел один. Во втором ряду за последней партой.
А я сидел тоже за последней партой, но в третьем ряду. У Кольки была привычка держаться левой рукой за край парты. Пишет ли, читает ли, а левая рука вытянута в сторону и держится за край парты, сбоку.
И вот урок русского. Диктант. Не Ферзя. Практикантка из Хабаровского пединститута. Екатерина Александровна. Впрочем, какая Александровна?
Двадцать лет. Даже и до прозвища-то не доросла. Катя мы ее звали между собой.
Невысокая, черненькая, с большими раскосыми глазами.
Идет она между первым рядом и вторым, и медленно диктует: "Жизнь есть постоянный труд…" Повторила фразу. К тому времени дошла до конца класса.
Снова повторяет. Вроде бы уже все написали. Глянул в сторону, на Катю.
И вижу. Колян сидит весь бордовый. Рука, как всегда, на отлете, держится за край парты. А к руке лобком прижалась Катя. И легонько движется вперед-назад.
Она спокойным голосом диктует дальше: "и только тот понимает ее вполне почеловечески, кто смотрит на нее с этой точки зрения"…
Диктант писали в понедельник. В среду первым уроком был русский. Вторым – история. В этот день подошла моя очередь дежурить. Клара, историня, спрашивает.
– Дежурный, кто отсутствует?
Встал, смотрю на класс. Бурыко нет. Странно. На русском был.
– Отсутствует Николай Бурыко.
– Что с ним?
– Болеет.
– Принесите, пожалуйста, карту.
Спускаюсь со второго этажа на первый. Иду в кубовую, подсобное помещение. Там, среди прочего, за большой трубой кирпичной печи стояли свернутые в рулоны учебные карты. Вхожу. Обхожу печь и направляюсь в пространство между стеной и трубой, к картам.
И тут вижу… широкую спину Бурыко. Он совершает характерные движения. За ним виднеется Катя. Колян издает недовольный рык. Беру первую попавшуюся карту и ухожу.
На ходу соображаю. Клара, конечно, удивится результату моего похода. Но меня, скорее всего, уже не пошлет. Отправит кого-нибудь из девчонок. Надо потянуть с возвращением.
Но Клара может и рассерчать, мол, не было бог знает сколько, и принес… географическую карту полушарий. Что же придумать?!
Минут через шесть-семь возвращаюсь в класс хромая, со страдальческой миной.
– Что случилось?
– Спускался с лестницы, подвернул ногу. Ничего страшного. Уже проходит.
Клара действительно послала девчонку. Та вскоре вернулась с нужной картой. Ну да, если учесть, что к моему визиту Колян и Катя уже были в процессе, плюс мои семь минут, и девчонка двигалась туда минуты две…
