Когда она увидела тело, она сразу поняла: это – не обычный случай.
Мужчина лежал на спине, руки раскинуты, глаза открыты. На первый взгляд – могло показаться, что он просто спит. Одежды на нём почти не было – только тёмные плавки, в которых он мог купаться. Но на животе, под рёбрами – аккуратный, почти хирургический разрез. Края кожи были чистыми, не рваными, не покусанными – будто вскрытие проводили профессионально. Крови было мало.
Катя медленно присела рядом. Она не знала его. Среднего возраста, загорелый, с сединой в бороде. Лицо – спокойное. Как будто он умер во сне.
– Ради всего святого, – пробормотала она и достала рацию. – Это Орлова. Пляж Санта-Клара. Обнаружен труп. Повторяю: труп. Мужчина, сорок пять—пятьдесят лет. Требуется криминалист.
На берегу ещё не было отдыхающих. Только чайки в небе и собака – бездомная, рыжая, с покусанным ухом – бегала по песку. Катя знала эту собаку. В приюте её звали Тень. Катя часто приходила туда по выходным – мыла миски, выгуливала животных. Она любила собак больше, чем людей. Они хотя бы не лгут.
Тень подбежала к телу, принюхалась, замерла.
Катя поднялась, отогнала её, и повернулась к морю. Отсюда Порто-Верде казался игрушечным – пёстрые крыши, зелёные холмы, башенка старой часовни. В таком городе хочется верить, что зло невозможно.
И всё же оно пришло сюда – тихо, аккуратно, почти медицински стерильно.
Когда прибыли криминалисты, Катя отошла в сторону. Следователь Моралес, сухощавый мужчина с вечной сигаретой, кивнул ей.
– Хорошая находка, Орлова. Не часто трупы подносят на пляж.
– Похоже на вскрытие, – сказала она.
– Да. Только мы его не делали. И никто из местных патологоанатомов – тоже.
Он присел и снял перчаткой песок с живота покойного.
– Смотри. Очень чисто. Кто-то знал, что делал. И знал, что искал. Здесь нет печени.
– Что?
– Её просто нет. Остальные органы на месте. Печень – удалена. Причём… профессионально.
Катя почувствовала, как по спине побежали мурашки.
– Что это значит?
Моралес взглянул на неё, затянулся.
– Это значит, Орлова, что у нас появился кто-то новый. Кто-то, кто умеет резать. И делает это не впервые.
Катя посмотрела на песок. Волны почти достигли ног мёртвого.
Она не знала ещё, что это только начало. Что следующий труп будет ребёнком.
И что Порто-Верде больше никогда не проснётся прежним.
Катя стояла у ограждения, когда труп уже погрузили в чёрный мешок и увезли. Моралес ушёл в сторону, а техника собирали улики. Одна из них – светловолосая девушка с татуировкой ящерицы на руке – подняла что-то с песка и поманила Катьку жестом.
– Инспектор, гляньте.
Катя подошла. На ладони криминалистки лежала маленькая пуговица. Белая, круглая, с эмблемой в виде якоря и цифрой «7» в центре.
– Знаешь, откуда это? – спросила девушка.
Катя прищурилась. Пуговица показалась ей смутно знакомой. Что-то из детства. Что-то лагерное.
И тут до неё дошло.
– Лагерь. Детский. «Голубая линия» – это же их форма. У них были белые рубашки с такими вот… – Она замолчала.
– Думаешь, это случайно? – спросила криминалистка.
Катя посмотрела на берег. На то место, где только что лежал труп. На собаку, копающую песок. На солнечный город, в котором должно было быть спокойно.
– Я не верю в такие совпадения.
Катя стояла на пустынном пляже, держа в руках маленькую, блестящую пуговицу. Светлая, с эмблемой якоря и цифрой семь, она казалась ничем незначительным предметом, пока не стала связующим звеном между загадочным трупом и тем местом, которое когда-то давно было для неё мечтой.
