Я напишу три письма: одно, самое трудное, родителям; другое Джошу; а последнее ― Джудит, потому что иначе (это уж я знаю наверняка) она проведет несколько месяцев, мучаясь вопросом, могла ли она что-нибудь сделать, чтобы остановить меня. Я также набрасываю в уме письмо родителям Ноа. Они заслуживают объяснений, извинений, хоть чего-нибудь. Я так и не собрался с духом пойти и увидеться с ними. Они захотят узнать, что именно произошло, как могло все так ужасно обернуться, как я мог так облажаться, что врезался прямиком в машину Ноа. Но я не в силах им помочь. Мой разум отключился в ту секунду, когда я совершил тот роковой поворот, и вычеркнул все случившееся из памяти. И Джош был так пьян той ночью, что тоже ни черта ни помнит.
Тук-тук-тук. Очень деликатный стук ― это мама.
– Кайл? ― говорит она.
Подождав секунду, она открывает дверь. Я притворяюсь спящим. Если я ее увижу, то лишусь силы воли и опять не доведу дело конца, это точно. Но это нужно сделать. Мне безумно больно заставлять их страдать, но быть тяжким грузом для них до конца жизни… нет уж. Мама осторожно прикрывает дверь и спускается на первый этаж.
Прохладный ветерок проникает через окно. Наконец я слышу скрип открывающейся входной двери. Мама каждый раз говорит, что ее нужно смазать, а папа всегда отвечает, что займется этим завтра ― первым делом! И тут я слышу, как мама шепчет:
– Ему нужно время, Коннор, вот и все. Время и немного тепла и ласки.
– Господи, Лиза, уже месяц прошел, ― отвечает отец. ― А ему с каждым днем только хуже и хуже. Он не ест, не разговаривает. Он уже даже на нас смотреть не может.
Меня охватывает непреодолимое желание побежать к водопаду, исчезнуть, никогда больше не слышать, как они говорят обо мне. Но я не могу сдвинуться с места.
– Может, стоит попробовать другого психолога.
«Бип» ― дверь маминой машины открылась.
– Нет, Лиза, говорю тебе, последние несколько недель были очень тяжелыми для него: допрос в полиции, тест на наркотики и алкоголь, страх, что другие родители могут выдвинуть обвинения… И теперь, когда его оправдали и этот кошмар закончился, ему нужно собрать свою жизнь заново. А это значит уехать отсюда, от всего, от нас.
Я закрываю уши, но все равно слышу каждое слово.
– И что ты предлагаешь? Сбыть его с рук, как испорченный товар?
– Знаешь, ему было бы полезно провести несколько дней с моей сестрой и его двоюродными братьями во Флориде. Ему нужно сменить обстановку.
– Ради бога, Коннор, мы нужны ему сейчас больше, чем когда-либо. Неужели ты не понимаешь? Я его не брошу.
– Кто сказал «бросить»? Это ты не понимаешь. Он задыхается здесь, Лиза. Мы его теряем.
Ну знаете ли, это уже чересчур! Я засовываю голову под подушку и накрываюсь ею. И как раз когда мои барабанные перепонки готовы лопнуть, я слышу голос ― голос, который я меньше всего на свете хотел бы сейчас услышать:
– Здравствуйте! Я Мия, подруга Кайла. Он дома?
Я вскакиваю с кровати так резко, что врезаюсь в шкаф. Это что, шутка такая?! Я бросаюсь к двери, но правая нога за мной не поспевает, и я падаю на пол. Мое колено взрывается болью. Я оглядываюсь и вижу, что нога запуталась в простыне. Я выдергиваю ее и босиком, прихрамывая, выхожу из комнаты, ковыляю по лестнице вниз.
Я выбегаю через парадную дверь и натыкаюсь на спины родителей. А перед ними, глядя на меня глазами девочки-скаута, стоит Мия Ночной Кошмар. Сейчас я выскажу ей все, что думаю, но ей удается опередить меня:
