Читать онлайн Ганс Фаллада - Маленький человек, что же дальше?

Hans Fallada

Kleiner Mann – was nun?

© Смусева А., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Сейчас пять минут пятого. Пиннеберг только что это отметил. Он – молодой красивый светловолосый мужчина – стоит перед домом № 24 на улице Ротенбаум и ждет.

Уже пять минут пятого, а с Ягненком они договорились встретиться без пятнадцати четыре. Пиннеберг вновь смотрит на часы, затем переводит взгляд на табличку рядом с домом № 24 на улице Ротенбаум. Читает:

– Ну вот! Пять минут пятого. Конечно, если я закурю еще одну сигарету, Ягненочек тут же появится. Пожалуй, не буду этого делать. Сигареты и так обошлись слишком дорого сегодня.

Он отвел взгляд от таблички. На улице Ротенбаум только один ряд домов, там, за проезжей частью, за зелеными участками природы и за той набережной, где река Штрела становится шире, а после впадает в Балтийское море. Дует свежий ветер, шумят деревья, кусты склоняют свои ветви.

«Так жить нужно уметь, – думает Пиннеберг. – Конечно, у этого Сезама семь кабинетов. Наверное, он зарабатывает огромные деньги. Интересно, сколько он платит за аренду… двести марок? Триста? Ах, даже не представляю. Десять минут пятого».

Пиннеберг лезет в карман, достает сигарету из портсигара и закуривает.

Из-за угла появляется Ягненочек, в белой плиссированной юбке и шелковой блузке, без шляпки её светлые волосы развевались.

– Добрый день, мальчик мой. Понимаю, уже не такой добрый. Ты сердишься?

– Ни капли. Только теперь мы будем ждать бесконечно долго. Тридцать человек зашло, пока я ждал.

– Ну, они ведь не все к доктору. И тем более мы по записи.

– Видишь, как хорошо, что мы записались.

– Да, ты был как всегда прав, мальчик мой! – Она останавливается в лестничном пролете, обхватывает руками его лицо и страстно целует – Я так рада, что мы снова вместе, мальчик мой! Вдумайся, почти две недели!

– Да, Ягненочек, – ответил он. – Я больше не буду ворчать.

Дверь распахнулась, и в темном коридоре мелькнуло белое привидение, гаркнувшее:

– Талончик!

– Дайте хотя бы зайти, – говорит Пиннеберг и подталкивает Ягненка вперед. – Кстати, у нас частный прием. Мы записаны. Моя фамилия Пиннеберг.

На слове «частный» призрак поднимает руку и включает свет в коридоре.

– Доктор подойдет через минуту. Проходите.

Они проходят вдоль коридора к приоткрытой двери. Это оказывается зал ожидания, где уже сидят те тридцать человек, которых видел Пиннеберг возле входа в гинекологию. На них устремились вопросительные взгляды, после чего раздался гул голосов:

– Да что же это такое!

– Мы уже давно ждем!

– За что мы платим страховые взносы?!

– Подумать только, какие господа!

Вслед зашедшая медсестра постаралась унять гул.

– Спокойно, спокойно! Доктор примет всех! Это не то, что вы подумали. Это зять доктора с женой. Правда?

Пиннеберг польщенно улыбнулся, а Ягненок тут же направилась к дальней двери. Воцарилась тишина.

– Быстрее, – шепчет сестра и подталкивает Пиннеберга в спину. – Не обращайте внимания, эти бесплатные пациенты такие грубые… Больничная касса платит за них сущие гроши, а они воображают из себя не бог весть что.

Дверь за ней захлопнулась, Мальчик и Ягненок остались одни в окружении красного бархата.

– Это наверняка его личная приемная, – говорит Пиннеберг. – Как тебе это нравится? Думаю, это жутко старомодно.

– Мне ужасно неприятно, – отвечает Ягненок. – В другие дни мы тоже «бесплатные пациенты». Только представь, что они с доктором говорят у нас за спиной…

– Почему ты так расстроилась? – спросил он. – Отчасти это правда. С нами, маленькими людьми, часто обращаются подобным образом.

– А я расстраиваюсь…

Дверь приоткрылась, оттуда вынырнула другая медсестра.

– Мистер и миссис Пиннеберг? Доктор просит вас немного подождать. Могу я пока опросить вас?

– Конечно, – кивнул Пиннеберг.

– Возраст?

– Двадцать три. Имя: Иоганнес. – Следом: – Бухгалтер. – Более мягко: – Здоров. Обычные детские заболевания, ничего серьезного. Насколько известно, мы оба в порядке. – Затем, запинаясь: – Да, мать жива. Отца больше нет. Нет, я не могу сказать, отчего он умер.

Ягненок:

– Двадцать два. Эмма. – Теперь она колебалась: – В девичестве Мюршель. Заболеваний нет. Родители живы, здоровы.

– Еще пару минут, и доктор к вам подойдет.

– Для чего это все нужно? – ворчит он, когда дверь за сестрой закрылась. – Мы же только…

– Не особо ты хотел ей говорить, что ты бухгалтер!

– А сама-то – в девичестве Мюршель! – Он засмеялся. – Эмма Пиннеберг по прозвищу Ягненок, в девичестве Мюршель. Эмма Пинн…

– Замолчи! О боже, мальчик мой, мне бы очень хотелось сходить в туалет еще раз. Ты не знаешь, где это здесь?

– С тобой вечно одна и та же история! Ты же могла сходить раньше…

– Уже, мальчик мой. Уже. Еще на центральной площади, целую марку за это отдала. Но когда я волнуюсь…

– Ягненок, возьми себя в руки на пару минут. Мы ведь только пришли…

– Мальчик мой, но мне нужно…

– Прошу вас. – Из-за спины послышался голос.

В дверях стоял доктор Сезам, тот самый знаменитый Сезам, об отзывчивости и добром сердце которого шептались половина города и четверть провинции. Во всяком случае, он написал популярную брошюру о сексуальных проблемах, поэтому Пиннеберг и выбрал его, доверившись его опыту.

Итак, доктор Сезам стоит в дверях и говорит:

– Прошу вас.

Сезам подходит к столу и ищет на нем письмо.

– Вы написали, господин Пиннеберг, что пока не можете позволить себе заводить детей, так как испытываете финансовые трудности.

– Да – отвечает Пиннеберг, ужасно смутившись.

– Проходите, раздевайтесь, – обратился он уже к Ягненку, а затем продолжил с Иоганнесом: – Вам необходимо безопасное и верное средство. Да, думаю, это вполне осуществимо… – Врач скептически улыбнулся, сверкнув оправой золотых очков.:

– Я читал в вашей книге… – прервал его Пиннеберг, – про пессуарий…

– Пессарий, – поправляет доктор. – Да, но не для любой женщины он подойдет. И потом, это не всегда так просто. Справится ли ваша жена…

Он посмотрел на нее свысока. Она уже сняла блузку и стягивала юбку со своих стройных ног – она такая высокая.

– Пройдемте к креслу, – говорит доктор. – Блузку снимать не нужно было, юная леди.

Ягненок совсем покраснела.

– Можете проходить и ложиться. Господин Пиннеберг, подождите здесь, буквально пару минут.

Они вдвоем уходят в соседнюю комнату. Пиннеберг смотрит им вслед. Доктор Сезам едва достает «юной леди» до плеча.

Иоганнес вновь думает, что она выглядит восхитительно – Ягненок лучшая женщина в мире, единственная для него на всем белом свете. Он работает в Духерове, а она здесь, в Плаце, и они видятся только два раза в месяц, поэтому его восторг не утихает, а аппетит разгорается с каждым разом все сильнее и сильнее…

Из-за двери он слышит вопросы доктора, заданные вполголоса, и дребезжание инструментов – звуки такие же, как и у стоматологического оборудования, отчего Пиннебергу становится не по себе.

Звуки становятся громче, а затем добавились и крики. Такого голоса Ягненка он еще не слышал. Она кричит очень надрывно.

– Нет, нет, нет! – И еще раз: – Нет! – А потом очень тихо еле слышное: – О боже!

Пиннеберг делает три шага к двери.

Что там может быть? Люди часто говорят, что такие врачи – ужасные распутники… Однако вновь слышен голос доктора и снова гремят инструменты.

А потом все утихло.

Сейчас самая середина лета, примерно середина июля, ярко светит солнце. Небо темно-синее, в окно стучат ветки, их колышет морской ветер. Пиннебергу вдруг вспомнилась старая песенка из его детства:

В зале ожидания кто-то перешептывается. Бесплатные пациенты, их время тянется… Мне бы ваши заботы, думает Пиннеберг. Мне бы ваши заботы…

Наконец доктор с Ягненком возвращаются. Глаза у нее большие и испуганные, она очень бледная, но все же находит в себе силы робко улыбнуться ему, и кривая улыбка расползается по ее лицу – Пиннеберг смотрит на нее с тревогой. Доктор стоит в углу, моет руки и косо посматривает на молодых людей. Затем поспешно говорит:

– Немного поздно, господин Пиннеберг. Слишком поздно. Я думаю, уже начало второго месяца…

Пиннеберг замирает – слова доктора были похожи на пощечину. Он торопливо выговаривает:

– Доктор, это же невозможно! Мы же заботились об этом! Это совершенно невозможно! Скажи ему, Ягненочек…

– Мальчик мой! – вскрикивает она. – Мальчик…

– Это так, – отвечает врач. – Ошибки быть не может. И поверьте мне, господин Пиннеберг, ребенок хорош для любого брака.

– Доктор. – Голос Иоганнеса дрожит. – Доктор, я зарабатываю сто восемьдесят марок в месяц! Я прошу вас, господин доктор!

Сезам устало вздохнул. То, что он сейчас слышал, было не в новинку, подобные речи произносились в этом кабинете по тридцать раз на дню.

– Нет, – обрубает он. – Нет. Во-первых, даже не просите меня об этом. Ошибка исключена. Они оба здоровы. И ваш заработок совсем не плох. Совсем не плох.

Лихорадочный вскрик Пиннеберга разносится по кабинету.

– Господин доктор!

Ягненок начинает гладить его по волосам, чтобы немного привести в чувство.

– Перестань, мальчик мой. Все будет хорошо…

– Но это совершенно невозможно… – Последние слова вырываются у него из груди, и он замолкает.

Входит сестра.

– Доктор, вас к телефону.

– Прошу вас, – говорит доктор, – успокойтесь, вы все еще взволнованы. Как только ребенок появится на свет, приходите снова ко мне. Тогда мы сможем поговорить о мерах предохранения. Только не слишком-то полагайтесь на период кормления. Так что… мужайтесь, юная леди.

Сезам жмет руку Ягненку и пытается поспешно удалиться.

– Я… Я бы хотел… – Голос Пиннеберга дрожит, он хватается за свой бумажник.

– Ах да… – Сезам разворачивается в дверях и оценивающе смотрит на них обоих. – За прием пятнадцать марок.

– Пятнадцать… – тихо повторяет Иоганнес и тянется к бумажнику, но доктор уже ушел. Он неловко достает купюру в двадцать марок, смотрит, как сестра выписывает квитанцию и берет ее.

Он напряженно хмурится:

– А мне удастся возместить эти пятнадцать марок в больничной кассе? Да ведь?

Сестра озадаченно смотрит на него, затем на Ягненка.

– Беременность, да? – И дальше, не дожидаясь ответа: – Нет. Это не тот диагноз, за который можно взыскать плату из больничной кассы.

– Пойдем, Ягненок – говорит он.

Они медленно спускаются по лестнице. Уже у двери Ягненок останавливается и сжимает его ладонь.

– Не грусти так… Пожалуйста, не нужно. Все будет хорошо.

– Да, да, – бормочет он, глубоко о чем-то задумавшись.

Они шли вдоль по улице Ротенбаум, затем повернули на Майнц. Здесь высокие дома, много людей, машины сбиваются в пробки. Уже продаются вечерние газеты, но никто не обращает на них внимания.

– Он сказал, что я неплохо зарабатываю, – Пиннеберг первый прервал молчание, – и берет с меня пятнадцать марок. Из ста восьмидесяти. Разбойник!

– Я справлюсь, вот увидишь, – пожимает плечами Ягненок.

– Ох, милая моя, – воскликает он.

С Майнц они вышли на Крюмпервег, и вокруг стало очень тихо.

– Теперь многое стало понятно, – говорит Ягненок.

– Что тебе понятно? – спросил Пиннеберг.

– Ну, меня иногда подташнивало по утрам… и вообще мне было не очень хорошо в последнее время…