«О да!» ― мысленно восклицаю я.
– Поэтому я хотела убедиться, что вы, м-м-м, знаете, нормальные ребята.
Лицо моего отца светлеет. Ну вот и все ― теперь он во власти ее эльфийских чар.
– Кайл, милый, ты уверен? ― спрашивает мама.
Я киваю. На самом деле единственное, чего я сейчас хочу, ― броситься наутек и бежать не оглядываясь. Отец шагает ко мне, раскрывает руки для объятий и неуклюже обнимает меня.
Я бросаю на Мию злобный взгляд и одними губами произношу: «Я убью тебя».
В ответ она чуть касается своего кулона, даже бледнеет вроде и морщится, как будто я ударил ее ногой в живот, но ей удается скрыть свою минутную слабость. Когда отец выпускает меня из объятий, она снова смотрит на меня с этой своей полуулыбочкой. И все же я могу поклясться, что глаза ее слегка затуманились.
Мама подходит к ней и милым материнским жестом осторожно тянет за футболку.
– Дорогая, кажется, ты надела ее шиворот-навыворот.
Мия косится на себя, изображая удивление.
– Упс, иногда со мной такое бывает. Спасибо.
Затем она смотрит на меня, на этот раз почти с трогательным выражением лица.
– Все, больше не буду вас задерживать.
Перед тем как уйти, она обращается ко мне, снова вся такая классная:
– Кайл, не забудь. Моей маме понадобятся твои данные и все прочее.
Я ее сейчас придушу прямо здесь! Однако вместо этого я выдавливаю из себя фальшивую улыбочку и смотрю, как она уходит, пятясь, уперев локоть в бок и с царственностью английской королевы помахивая рукой на прощанье. Боже, она меня, конечно, бесит, но что меня бесит по-настоящему ― так это то, что родители машут ей вслед, улыбаясь, как загипнотизированные. Безумие какое-то. Но тут мама поворачивается ко мне, и в ее глазах появляется другое выражение, которого я не видел уже очень давно, что-то отдаленно похожее на радость. А может, это надежда?
– Ты уверен, что с тобой все будет в порядке, Кайл? ― спрашивает она. ― Я как-то… не знаю… еще немного рано и… Я…
Отец обнимает ее.
– Все будет хорошо, Лиза.
Мама смотрит на меня, ожидая ответа.
– Со мной все будет хорошо, мам, правда. Я не хочу, чтобы вы волновались, но… Я думаю, мне действительно нужно сменить обстановку… Да. Уехать отсюда на некоторое время. Я… Я задыхаюсь тут…
Я практически повторяю слова папы, и это срабатывает ― они обмениваются понимающими улыбками. Мама протягивает руки, чтобы обнять меня и спрятать слезы.
– Поедешь с нами? Как раз и закупимся к твоему путешествию.
Папа смотрит на меня, его глаза тоже полны слез. Время словно застыло. Все застыло. Как я мог сказать им, что не поеду, что у меня есть другие, менее привлекательные планы? Я не смог. Вместо этого мы с родителями провели день в Бирмингеме. Как я уже упоминал, моя версия лампы Аладдина отлично работает, только шиворот-навыворот.
Уже очень поздно. В доме Ротвеллов один за другим гаснут огни, слышны последние на сегодня шаги по коридору и скрипы ― двери закрываются на ночь. Я смотрю на мирно спящую в своей кровати Бекку. Слабая улыбка, след наших последних минут вместе, все еще не сошла с ее губ. Я провела с ней весь день, не считая поездки к родителям Кайла и звонка Бейли. Это было чудесно. Может быть, немного утомительно, но чудесно.
Я сажусь за стол и пишу Бекке прощальное письмо, говорю, что люблю ее, что, куда бы она ни пошла, что бы ни делала, куда бы ни завела ее жизнь, всегда найдется кто-то, кто будет рад ее существованию, рад тому, что она появилась на свет. Бекка поймет, о чем я.
