До встречи в Вальхалле - страница 14

– Но это ведь не женское дело, – тихо произнесла она, повторяя фразу, которую часто слышала дома.

Бринхилд внимательно посмотрела на нее.

– Да ну?

Велимира осознала, что, кажется, никогда не сможет понять, как женщина может сражаться, и поспешила сменить тему.

– Скажи мне, где я… Пожалуйста. Я не выходила из этой комнаты и не знаю, где нахожусь. Пожалуйста, скажи, куда вы меня увезли?

– Ты в безопасности, – Бринхилд взяла руку Велимиры, – все хорошо. Но слушай, – она щелкнула языком, как бы не зная, с чего начать, – я, конечно, слишком много болтаю, но…

– Говори, не бойся, – перебила ее Велимира, – я сейчас не в том положении, чтобы обижаться на всякие глупости.

– Хорошо, – Бринхилд снова улыбнулась. – Мне мама сказала, как ты отреагировала на предложение ехать домой… Что же ты хочешь делать?

Велимира вздохнула. Это был тот вопрос, ответа на который она никак не могла найти.

– Я, – робко начала она, заправляя прядь за ухо, – если можно… Если бы я могла остаться у вас… Я не создам вам неудобств. Я буду работать по дому, я все умею… И готовить, и штопать, и стирать…

Бринхилд ободряюще и сочувственно улыбнулась:

– Я сделаю все, что смогу, чтобы убедить отца оставить тебя у нас, ты не думай, что как служанку, нет, если папа разрешит тебе остаться, ты перейдешь в мою комнату, она большая, будешь нам как сестра. Я очень постараюсь, правда. Хотя ты им понравилась, особенно маме, так что, думаю, мои услуги не понадобятся.

Бринхилд говорила так быстро, что Велимира с трудом разбирала ее слова. Но по выражению лица ее Велимира смогла понять, о чем она рассказывает.

– Сколько тебе лет? – вдруг спросила Бринхилд.

– Пятнадцать, а тебе?

– Семнадцать.

Внезапно раздался голос Фрейи. Она звала дочь. Бринхилд скорчила испуганную гримасу и поспешно встала.

– Ну все, мне пора. Рада была познакомиться. Я зайду к тебе еще, хорошо?

– Стой, стой! – вдруг быстро зашептала Велимира ей вслед. – Ты все время говорила «мы». Вы – это кто? Кто вы?

Бринхилд, уже подходя к двери, обернулась и гордо подняла голову:

– Мы называем себя «викинги»[1].

Она вышла. У Велимиры внутри все похолодело. Она много раз слышала о страшных, безжалостных и жестоких воинах с севера. Воинах, которые приходили в города и деревни, забирали все и оставляли лишь кровь и пепел. Она знала, как боялись их все из деревни. Она знала, что у них женщины дерутся наравне с мужчинами, что у них нет сердец, что они умеют только убивать… И что же получается? Они спасли ей жизнь?..

К концу весны Велимира окончательно поправилась. Она уже с легкостью вставала и ходила по своей комнате, рассматривала шкафы, наполненные посудой, запасами еды, ненужными и нужными вещами и всякой всячиной. Тут лежали старые игрушки Бринхилд и ее брата Хэльварда, их детские вещи и рисунки, старая одежда и украшения. Особенно впечатлило Велимиру обилие брошей. Их тут были десятки – медные и серебряные, с разными надписями, символами и изображениями. На солнце они красиво блестели и переливались. Велимира пока не выходила на улицу, но очень любила ловить лучи света и чувствовать на бледной коже ласковое тепло. Нравилось ей смотреть, как до неузнаваемости меняется комната вместе с солнечным светом.

Велимира скучала и с надеждой ожидала каждого, кто заглядывал к ней: Йоргена, Фрейю, Сумарлитра, Хэльварда. Но больше всего ей нравилось, когда приходила Бринхилд. Она забегала несколько раз в день. Всегда с добрым, спокойным и искренним выражением глаз, со спутанными волосами. Она даже когда бежала, двигалась твердо и уверенно. Велимиру восхищало ее умение в любой ситуации держать себя гордо, но в то же время просто. Они быстро нашли общий язык. Они были очень разными, и, хотя каждая старалась перенять лучшие черты другой, ни одной из них этого не удавалось. Они всегда находили новые темы для разговоров. Велимира рассказывала подруге о Руси, деревне, полях, избах, речке за лесом и песнях девушек. Бринхилд слушала с удивлением и как будто не верила, что Велимира говорит правду. Не со зла, не потому, что ей не хотелось верить, а потому, что она не могла представить, что бывают другие селения, люди, что бывает другая вера. Сама Бринхилд часто говорила о погоде, соседях и деревне. Бринхилд объясняла подруге свою веру, много и с воодушевлением описывала богов и их приключения. Велимира слышала о язычестве и раньше, дома. Там о нем говорили зло, шепотом, как о чем-то слишком ужасном, чтобы объяснять, что в нем плохого. Но, попав к викингам, Велимира узнала его совсем по-другому. Она с головой погружалась в истории и с замиранием сердца слушала каждую легенду. Она уважала и боялась Тора, Одина, смеялась над Локи, восхищалась Фрейей. Велимира с восторгом представляла Асгард, Йотунхейм и Утгард. Она переживала за судьбу богов и почти плакала, когда Бринхилд тихим, грудным голосом оглашала пророчество Вёльвы. Велимира и не думала раньше, каким интересным может быть язычество, которого так боялись в ее деревне.