Но вот пилоты не были задорней,
А всё стремились делать напоказ…
От этого медлительность являлась,
Размеренность в любых своих делах,
И чопорность, конечно, проявлялась…
Вот от того остались на бобах…
Рванув штурвал, я в небеса метнулся
И растворился в толще серых туч…
И на восток, конечно, повернулся,
И был таков… Наверно, был везуч!
То были не смертельные раненья,
И самолёт меня не подводил,
Теперь уж потихоньку, без сомненья
Направился к себе, конечно, в тыл…
За час полёта даже не заметил,
Что топливо быстрей идёт на спад;
Забарахлил один мотор, отметив,
Что бензопровод задышал не в лад…
По времени я чувствовал, что где-то
Уж должен вот приблизиться к своим…
Но тут второй мотор зачах, и мне-то
Пришлось так пилотироваться с ним…
Наметил вдалеке с посевом поле,
Решил там приземлить свой самолёт…
Но вот уж, опустившись поневоле,
Увидел в поле сельский там народ…
Уборку урожая те творили,
Не слышали беззвучный мой полёт;
И что-то потихоньку тихо рыли,
Не обращая взор на небосвод…
Нажал я на форс-клапан, весь в надежде, —
Взревел уже остывший самолёт…
И разбежались люди, взяв одежды…
Так и закончил славный тот полёт…
Мне выйти из кабины помогали,
А ноги я не мог уже волочь…
И на траве попонку расстилали,
И все готовы были мне помочь.
Я попросил, чтоб сообщили срочно
По телефону в войсковую часть,
Что прибыл, но что ранен не нарочно,
Сам не смогу в полк на доклад попасть…
И хорошо б, пришла чтоб «санитарка»
И отвезла скорее в медсанбат —
Ведь ноги ампутировать мне жалко…
Приказ исполнен, напишу доклад…
Брала усталость и потеря крови,
Глаза смыкались, будто в забытьи…
Но чувство было радости и боли,
Что превозмог себя я в той дали!
И что раненья ног – то не смертельно;
Что жив остался, это поважней!
И самолёт, хоть было всё предельно,
Но не подвёл и будет вновь целей.
И буду вновь я ощущать все звёзды,
И буду любоваться вновь луной,
И стану командиром рано ль, поздно,
Но буду со своей всегда страной…
Я провалялся в госпитале мирно
И был представлен наградной тот лист,
Где подвиг мой расписан не картинно,
А чётко, с описаньем главных лиц…
Что разработан план совсем не тщетно,
Листовок напечатаны мешки;
И что придуман способ мимолётно
Рассыпать в нужном месте те тюки…
На фото, что провёл в своём полёте,
Запечатлён большой переполох,
И также захватил даже на взлёте,
Как «мессер» мне стреляет прямо в бок…
Тот лагерь, что заснял тогда на фото, —
Майданек был, на польской стороне.
Там сотни тысяч жизней, как в болоте,
Сгубили немцы – миллион в огне…
Я позже получил свою награду,
Когда ушёл почти на костылях…
И был тот орден мне, конечно, к ряду,
К тому, что получал в других боях…
Ещё потом летал я по заданьям,
И были риска полные они,
Но так, как над Майданеком в «порханьях» —
Ни разу не пришлось… То были дни!..
После войны мемориал воздвигли,
И стал музеем тот преступный плац;
В честь тех людей, что в лагере погибли,
Чтоб знали люди про нацистский план!
Чтоб никогда не повторилась в мире
Война, которой не было страшней,
