. И всё же «сама теснота, сам физический контакт тел получал некоторое значение: индивид ощущал себя неразрывной частью коллектива, членом массового народного тела». Эти ощущения и переживания были сродни сексуальным, и подталкивали к «всеобщему падению». В то же время в ранних памятниках отсутствовали наказания за блуд «двух мужей с единой женою. И это объяснимо: только на первый взгляд подобная форма интимных связей кажется пережитком дохристианской свободы. При более глубоком анализе они могут предстать (и не случайно именно такими и являются в покаянной литературе XV—XVI вв.) показателем постепенной индивидуализации и сентиментализации сексуальных переживаний, началом признания в сексуальности (разумеется, не дидактиками, а теми, кто «грешил») самоценного аффективного начала. Примечательно в этом смысле, что исповедный вопрос по поводу рассматриваемого нами казуса обращён к «жене» (если она «створит» подобное с несколькими мужчинами). И женщина в этом случае, как мы видим, выступает отнюдь не жертвой, а искательницей «сластей телесных».8
Разберём более подробно этнографические материалы о таких праздниках, как Масленица, Купала и Коляда.
Масленица
«Масленица, один из самых весёлых праздников восточных славян, была когда-то, как и Рождество, посвящена поминовению покойников. Об этом неопровержимо свидетельствует обязательное при этом ритуальное блюдо – блины; кое-где сохранилось и другое блюдо, принятое на поминках, овсяный кисель (Вельский уезд Вологодской губ.). Кулачные бои, которые обычно устраивают на Масленицу, также следует считать одним из элементов поминального обряда» (§ 142). «У русских такие бои в некоторых районах сочетаются с сооружением замка из снега, целой снежной крепости, которую обливают водой. Всадники, штурмующие эту крепость, старались верхом на коне достичь её вершины – сцена, которую изобразил Суриков в своей известной картине «Взятие снежного городка» на Масленицу. Защитники крепости были вооружены розгами. После взятия городка участники игры все вместе устраивали общую попойку».
«У русских поселенцев на Кавказе все девушки деревни, вооруженные длинными палками, влезают на длинную скамью и защищают этот «город». Мужчины верхом на конях штурмуют его, а девушки не пускают их и беспощадно бьют своими палками.
Те, кому удаётся взять этот «город», получают право перецеловать всех девушек». (Станица Вороздинская Терской области Кизлярского округа. – Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа, вып. 7. – Тифлис, 1889. – с. 39—40).
«Костры, которые жгут на Масленицу, причём всегда из соломы и старых вещей, также могут быть связаны с культом предков. Разведение костров в последний день Масленицы, т. е. в воскресенье перед началом Великого поста, обычно называется жечь Масленицу, однако это могло служить и приглашением умерших предков к обильному ужину накануне поста, тем более что существует обычай перед постом не убирать со стола в ожидании покойников.
Такие же костры, которые кое-где разводят уже в начале масленичной недели (ОР РГО, II, 831), доказывают, что дело здесь совсем не в «прощании с Масленицей». Новейшее бытовое толкование этих костров предназначается, прежде всего, для детей: на них-де сжигают ту молочную и мясную пищу, которую уже нельзя больше есть. Другие элементы масленичных обрядов свидетельствуют о том, что когда-то этот праздник совпадал с окончанием периода свадеб».
