– Тогда я закончу.
Доменика явно была разочарована.
– Ты мне уже очень помогла, – заверил ее Претуччи.
Похвала все же не могла заменить позволения зашить рану.
– Спасибо, – проворчала Доменика, вспомнив о хороших манерах.
Над кушеткой качнулась лампа. За окном сверкнула молния, следом послышались раскаты грома. Вскоре по стеклу забарабанил сильный дождь. Пока доктор заканчивал работу, Доменика не сводила глаз с его ловких рук.
* * *
Пьетро Кабрелли был худощав и стремителен, будто считал потерю времени грехом. Он носил тонкие усы по моде того времени, а одет был в костюм-тройку из коричневой саржи, единственный в его гардеробе. Вымокший под дождем, он вошел в кабинет врача вместе со своим двенадцатилетним сыном Альдо.
Кабрелли снял шляпу и положил ее на стул. Сын встряхнул мокрой головой, брызги полетели во все стороны. Доменика бросила на него недовольный взгляд. У ее брата ужасные манеры.
– Зачем ты его привел, папа? Он не умеет себя вести.
– Сейчас речь не о брате, а о тебе, Доменика. Я ведь предупреждал: никаких драк. – Кабрелли устал от общения с монахинями, умолявшими его приструнить дочь, у которой в школе сложилась стойкая репутация зачинщицы потасовок – так она пыталась добиться справедливости для детей, не способных себя защитить.
– В этот раз была не драка, папа. За нами гнались.
Кабрелли жестом велел дочери встать напротив, и это означало, что ей несдобровать. Разозлить отца было почти невозможно, но каким-то образом ей это удалось. Доменика послушно соскользнула с табурета и подошла к отцу. Она стояла перед ним, как подсудимый перед судьей.
– Прости, но произошло недоразумение, – дипломатично начала Доменика. – Я все объясню. – Она стряхнула капли с лацкана отцовского костюма.
– У тебя всегда недоразумение. И всегда оправдание. Я же сказал, больше никаких драк.
Альдо ехидно ухмыльнулся и ткнул пальцем между ребер висящей на стене модели скелета.
– Ты собираешься ее выпороть?
– Нет! – Сильвио попытался сесть на кушетке.
– Ложись и не двигайся, – приказал ему доктор. Не поднимая глаз, он обратился к Кабрелли: – Вообще-то я работаю, синьор.
– Простите, Dottore. Я пришел забрать домой дочь.
– И вы меня простите, синьор, но мне нужно, чтобы она осталась, – возразил Претуччи.
– Я вас не понимаю.
– Вы-то как раз должны понимать. Она зашила вам рану на руке, ведь так?
Кабрелли смутился.
– Хорошенько они его отделали. – Альдо подошел к смотровой кушетке и наблюдал, как доктор накладывает швы.
– Ты был днем на пляже. – Глаза Доменики подозрительно сузились. – Ты гнался за нами вместе с остальными!
– Твой брат бросился за мальчишками, чтобы защитить тебя. Он пытался их обогнать и помочь тебе.
– Ты так сказал папе? Не смеши меня. Мне его помощь не нужна. – Доменика уперла руки в бока. – Да и бегаю я всегда быстрее Альдо.
– Неправда! – Альдо побагровел от возмущения.
– Вот закончу здесь – и докажу.
– Ты тощая, – заявил Альдо.
– А ты жирный.
– Дети!
– Папа, ты же видишь, как она мне грубит.
Маленькая смуглая женщина в черном хлопковом платке, промокшем от ливня, просунула голову в дверь и украдкой оглядела кабинет.
– Синьора Вьетро! – Доменика жестом подозвала ее. – Сильвио здесь.
Доктор отступил в сторону, чтобы женщина смогла увидеть мальчика. Мать Сильвио быстро, не издав ни звука, подошла к сыну. Она втиснулась между кушеткой и стеной, заняв пространство, пригодное разве что для метлы. Несколько секунд женщина всматривалась в лицо сына. Когда она осознала серьезность раны, озабоченность в ее взгляде сменилась отчаянием. Глаза наполнились слезами, но ни одна не пролилась. Она положила руку сыну на грудь, чувствуя, как от страха колотится его сердце.
