За весь день Елена Николаевна не провела ни одной экскурсии. Она поставила начальство завода в известность о случившемся инциденте и порекомендовала не пускать туристов в винные погреба до выяснения обстоятельств. В свою очередь администрация завода объяснила Елене Николаевне, чтобы та держала язык за зубами и не разносила неподтвержденные данные направо и налево.
Тоннель исследовали. Рано утром охрана завода провела проверку передней части. Спускаться по винтовой лестнице вниз мужчины отказались: слишком скользкими стали для них ступеньки, и, ссылаясь на правила безопасности, команда покинула тоннель. Пропавшие без вести Кочкин, Розгин и Попов не объявились до обеда, и было решено переложить ответственность на плечи полиции.
Полицейские осматривали тоннель несколько часов. Люди в форме приходили и уходили. Менялись смены и фонари, и очень долго никто не мог сказать что-то вразумительное. За это время Елена Николаевна, не знавшая сна с позапрошлой ночи, была несколько раз допрошена и убеждена в безнадежности положения. Поздно вечером полицейские вынесли постановление, что тоннель полностью досмотрен и следов пострадавших в нем нет. Дверь опечатали.
Елена Николаевна вышла на свежий воздух, когда последняя полицейская машина выехала со стоянки завода. Солнце садилось за горы, темнело, небо закрывали грозовые тучи, и нависающий над Абрау-Дюрсо циклон действовал на нее совершенно безрадостно. На душе скребли кошки. Она хотела спать и есть, но как только вспоминала вопль Кочкина в последний миг своего пребывания под землей, ей становилось дурно. Пропадал и сон, и голод, и единственное, чего ей хотелось, это с кем-нибудь поговорить.
Она простояла под темнеющим небом около получаса. Потом зашла в здание, чтобы переодеться, взять сумки и оправиться домой. В коридоре ей повстречались сотрудницы. Эва Кордова пришла на смену и беседовала со своей напарницей Оксаной Биглевой. Завидев Гейкину, обе женщины позабыли о личных делах. Они обступили ее с двух сторон: Биглева с мягкой улыбкой прижала ее к себе, а Кордова уставилась на нее широко раскрытыми глазами.
– Это правда?! – воскликнула она. – Это все правда?!!
– Да, – ответила Елена Николаевна.
– Я же им говорила! – не унималась Кордова. – Я им всем говорила, что в пятом тоннеле что-то не так. Этот ящик… туман… запах… Я им говорила! А мне никто не верил!
– Ты права, Эва. Была права, – уточнила Елена Николаевна. – Теперь бог им судья.
– Успокойтесь, – произнесла Биглева. – Никто еще не умер. Может быть, они нашли какой-то другой выход. Никто не знает, сколько их, верно?
Елена Николаевна пожала плечами. Она предполагала, что есть другой выход из тоннелей, но она его не нашла. Полицейские вообще сказали, что тоннель прямой, как кишка, а на самом деле она помнила развилку и помнила, как из темноты на нее кто-то смотрел. Скорее всего, полицейские даже не добрались до решетки. Или сам тоннель не захотел их туда впускать.
– Знаете, девочки, – Елена Николаевна вздохнула, – сердце мне подсказывает, что они еще там. Никуда они не уходили. И вообще, не суждено им оттуда выбраться.
– Что ты такое говоришь, Лена! – Биглева встряхнула ее.
– Я своими ушами слышала, как кричал Кочкин. Богом клянусь, это был именно он. Не кричат так мужчины при виде тараканов. То был крик отчаяния…
– Да! – Глаза Эвы стали еще шире. Теперь казалось, будто они занимают половину лица. – Я чувствовала! И говорила им, а Кочкин решил, что я свихнулась!
