– Ух! – воскликнула Кордова. – Какой был мужчина!
Биглева усмехнулась:
– Тебе бы такого начальника смены.
– Нет, – отмахнулась Эва. – Такого начальника смены я не хочу. А вот мужа…
Елена Николаевна перекрестилась. Биглева выпустила смешок и, пораженная мечтами подруги, покрутила пальцем у виска:
– Такой муж тебя бы точно прибил.
– Зато я бы не работала. Сидела бы дома и заботилась о детях.
– Везде есть свои плюсы, – подытожила Елена Николаевна. – И свои минусы.
Она пригладила волосы и сняла рабочий халат.
– Пойду домой, девочки. Спасибо вам за компанию, за понимание и дружбу. Я очень вас люблю, но сейчас хочу увидеть свою дочь, поесть и лечь в кровать.
– И я пойду, – сказала Биглева. – День выдался сумасшедший. Всё, как любит Григорий Ильич… Надеюсь, скоро всё образуется.
Эва Кордова, заступившая на ночное дежурство, пожелала подругам хорошего отдыха, и они распрощались. Впрочем, прощание было недолгим: Елена Николаевна даже не успела заснуть, когда прозвенел телефонный звонок и в трубке разразился взволнованный голос подруги.
Распрощавшись, Эва тут же пошла на кухню, чтобы приготовить себе кофе и почитать утреннюю газету. Кофе она пила три раза за вахту. Перед тем, как пойти в тоннели, через два часа и через следующие четыре. Она обожала работать ночью, потому что столовая переходила в ее полное распоряжение. На заводе оставались только вахтеры и охрана. С охраной она почти не пересекалась, а вахтеры, если и попадались ей, то, в основном, мужчины. Они никогда не пили кофе в помещении. Они курили и во время кофейных перерывов отсиживались на улице.
Сегодня Эва заварила чашку крепкого напитка и заметила, что газет на стенде нет. Кто-то их либо спрятал, либо не получал, либо случилось еще что-то, чего она не могла понять. Кроме того, в столовой она столкнулась с омерзительной личностью по имени Вячеслав Горбунов, которому не симпатизировала с их самой первой встречи в две тысячи двенадцатом году. Тогда Вячеслав пришел на завод в должности технолога, хотя, на первый взгляд, больше походил на копальщика могил. Его старые ворсистые брюки всегда были грязными на коленках, обе руки покрывал то ли грибок, то ли лишай (Эва не знала, что это, но не сомневалась, что медкомиссию он честно не прошел), волосы стояли колтунами. Но больше всего Кордову умиляла улыбка, воспламеняющаяся каждый раз при ее появлении. У нее складывалось впечатление, что она, Эва, Вячеславу нравилась. Конечно, ей было приятно нравиться мужчинам, но не таким, как Горбунов. Слишком неопрятным казался его внешний вид, и от одного взгляда на его желтые зубы у нее сводило живот.
Сегодня Вячеслав пришел в столовую со своей кружкой. Он ее никогда не мыл, и на белых фарфоровых гранях виднелись грязные кофейные потеки. Сначала Эва удивлялась, как ему удается держать пол-литровую кружку с обломанной ручкой двумя пальцами. Чуть позже она решила, что кружка просто прилипает к ним благодаря тщательному «уходу».
«Как хорошо, что ты не оставляешь ее в общем шкафу, а уносишь с собой в раздевалку, – чуть не сорвалось с ее губ. – Иначе у нас бы давно завелись тараканы».
– Здравствуй, Эва! – пропел Вячеслав. Его голос был громким, как бубен, и выводил из оцепенения даже сильно захмелевших. – Хотел спросить у тебя совета. Как думаешь, если я буду оставлять свою кружку в общем шкафу, ее никто не возьмет?
У Кордовы подогнулись колени.
