– Тише! – Биглева наступила подруге на ногу. – Если нас кто-то услышит, пойдут сплетни!
– Сплетни уже пошли, – успокоила ее Елена Николаевна. – Когда вокруг столько полицейских, сплетням не суждено не пойти. Я никогда не чувствовала себя в такой растерянности. И ведь еще до того, как я согласилась на это дело, у меня было ощущение, будто все нам аукнется. Знаете, словно страх подстегивал. Не должна была я соглашаться!
– Не вини себя, – сказала Биглева. – Что ни случается, то к лучшему. Лично я уверена, что старый ключник подшутил над Кочкиным. Он всегда над ним шутит. Только теперь испугал его до полусмерти, а потом напился с Поповым, и они заснули где-нибудь в лесу. Скоро объявятся.
– Прошли уже сутки! – не унималась Эва Кордова.
Ее дыхание было резким, будто кто-то колотил ее по спине. Биглева передразнила вытаращенные глаза подруги и сказала:
– Не фантазируй! Любители отпускать злые шутки всегда пугаются первыми. Я гораздо лучше вас знаю ключника и его приколы.
– Я тоже знаю ключника и его приколы! – возразила Эва. – Он меня регулярно пугает под конец смены. Но всегда сознается в этом, а потом ходит и смеется над моими чувствами. Но есть шутка, а есть правда! Если Григорий Ильич не появился до сих пор, значит, случилось что-то серьезное. Розгин не мог напугать его до смерти, а потом напиться до беспамятства и исчезнуть в лесу.
Кордова выдохнула. Она с упреком посмотрела на Биглеву и, когда поняла, что Елена Николаевна находится на ее стороне, расслабилась. Гейкина покачала головой:
– Всякое случается на производстве, – начала она. – Кого-то обварило, кого-то стукнуло, кто-то откуда-то упал…
Тут она остановилась.
– Господи, я совсем об этом не подумала! Может быть, там, где была развилка, они пошли другой дорогой? И… яма… пропасть… да все, что угодно! Они упали туда втроем и не могут выбраться!
– Лена! – Биглева притопнула. – Полицейские обыскали тоннель вдоль и поперек. Они ничего не нашли. Наших мужчин там нет! И точка!
– Не верю! – вскрикнула Гейкина. – Не верю, что они обыскали весь тоннель.
– Дверь опечатана. Тебя туда никто не пустит.
– Я сама тебя туда не пущу! – Эва схватила ее за руку.
Елена Николаевна была польщена заботой подруг, но внутренние терзания ее не отпускали. Ее трясло при мысли, что мужчинам нужна помощь. Она редко доверяла своим чувствам, но теперь ее словно подменили. Гейкину тянуло заглянуть в тоннель, хотя она понимала, что вход туда опечатан и его сторожит внутренняя охрана завода. Но это ничего не меняло. Ее затягивало в черный непроглядный лаз, туда, где две части тоннеля разделяла старая чугунная решетка.
– Девочки, успокойтесь! – сказала Гейкина. – Обещаю вам впредь не нарушать правила безопасности. Придумали их не мы, и не нам их осуждать. Нам нужно им следовать, и я была полной дурой, когда согласилась помочь Григорию Ильичу с его безумным планом. Только идиот мог додуматься таскать бутылки по таким опасным объектам, как тоннели в горе Абрау-Дюрсо, построенные сотню лет назад князем Львом Сергеевичем Голицыным!
Биглева рассмеялась. Эву Кордову охватил ступор.
– Скажи что-нибудь еще! – попросила Эва. – Я так люблю, когда ты рассказываешь о Голицыне! А тот призрак в погребе, созданный для туристов, – это ведь ты им подсказала? Правда?
– Нет. Идея пришла от начальства. Даже не знаю, кто ее придумал. И она мне не по нутру, потому что Голицын никогда не был таким добродушным и красноречивым, каким они изобразили его проекцию. Лев Сергеевич отличался неуравновешенным характером и громогласным голосом, от которого его подчиненные приходили в ужас. Кроме того, взгляд у него был настолько суровым и пронзительным, что, когда Голицын смотрел на тебя, казалось, будто он заглядывает тебе в душу.
