Воспоминание 20
10 апреля
Как и предупреждал завхоз, ровно в семь вечера звонит, видимо, во всех мирах одинаковый школьный звонок, и нам надлежит собраться в конференц-зале (знать бы еще, где он) для общего собрания. Выхожу из комнаты и с удивлением вижу множество незнакомой молодежи, наполнившей коридор. Ох, кажется, Реутов сильно преуменьшил количество одаренных в нашей стране.
Из-за соседней двери появляется Яна, приподнимает руку в знак приветствия; зеркалю ее жест. Так же, как и я, она переоделась, а заодно и залакировала свою розовую челку так, что теперь та стоит дыбом на манер ирокеза. А пока я пялюсь на ее ботинки с шипами на подошве, как на строгом ошейнике, и гадаю, для чего их можно использовать, девушка оказывается возле меня и тут же ошарашивает вопросом:
— Кошатница, тебе тоже кашу с котлетой дали? Фу, ненавижу гречку.
Пожимаю плечом. Мое воображение все еще рисует перед собой поверженного Янкиного врага, под ребра которого она вгоняет свои шипастые ботинки.
— Каша как каша, — отзываюсь. — И у меня есть имя.
Двигаемся с общим потоком девчонок к выходу из женского крыла.
— Каша — гадость, а ты — кошатница, — безапелляционно выдает моя спутница.
Вот почему у меня нет друзей — не люблю людей, не хочу заводить знакомства. Интересно, как я должна отреагировать на такое заявление, чтобы подружиться с соседкой? Улыбнуться? Сказать: ой, ладно, хоть горшком назови? Ни с кем «дружиться» не собираюсь, поэтому молчу. Еще раз назовет кошатницей, просто не отвечу.
Ускоряю шаг, двигаясь со скоростью потока. Янка сначала отстает, потом догоняет; толкает меня в плечо своим. Оно у нее крупное, как два моих, с мышцами, а футболка с короткими рукавами открывает вид на огромный узор из татуировок, покрывающий всю поверхность рук девушки от плеч до запястий.
— Еще скажи, что обиделась.
— Не обиделась, — заверяю. Я ее вижу второй раз в жизни, с чего бы она могла меня обидеть?
— Разойдитесь! Расступитесь! Да пропустите же! — доносится сзади звонкий голос, и нас на всех парах догоняет Людмила, ловко лавирующая в толпе на десятисантиметровых шпильках. Она тоже сменила наряд по сезону, только ее вариант летней одежды — миниюбка. Должна признать, ноги у нее что надо — от ушей. — Куда это вы без меня? — втискивается между мной и Яной. — Мы трое из Москвы, нам надо держаться вместе.
«Хоть вы и ущербные», — ясно говорит ее взгляд.
Сдвигаюсь в сторону. Хочет, пусть держится, только не так близко.
— Кстати, интересное у них начало учебного года — десятое апреля, — продолжает Люда, на ходу поправляя свежезавитые белокурые локоны, эффектно раскладывая их по обе стороны груди.
Бросаю взгляд в окно, мимо которого мы проходим. На улице лето, прямо над подоконником с распахнутой настежь фрамугой порхает крупная многоцветная бабочка размером с мою ладонь. Янка хмыкает, чеканя шаг.
— Не уверена, что тут тоже десятое апреля, — отвечает блондинке, вторя моим собственным мыслям. Сказала же Жанна, что мы на другой Земле. Если вообще на Земле. Вон и сезон другой, может, и летоисчисление свое — уже ничему не удивлюсь.
В холле третьего этажа толпа девчонок сливается с толпой мальчишек, и уже общим потом тянемся по лестнице вниз. Зато теперь с полной уверенностью можно сказать, что мои опасения заблудиться были напрасны. Сколько нас тут? Человек пятьдесят, не меньше. Кто-то уж точно знает дорогу.
