«Добротолюбие» для мирян - страница 14

• Духовным созерцанием да предводительствует вера, надежда и любовь, и наипаче – любовь, ибо вера и надежда научают только презирать видимые блага, а любовь самую душу добродетелями сочетавает с Богом, умным чувством постигая Невидимого.

• Кто себя любит, тот Бога любить не может, а кто себя не любит по причине преизобильного богатства любви Божией, тот только воистину Бога любит.

• Когда кто начнет богато ощущать любовь к Богу, тогда в чувстве духовном начинает он и ближнего любить, и, начавши, не престает: такова любовь, о коей говорят все святые Писания. Любовь плотская, не будучи связана духовным чувством, как только представится случай, даже какой-нибудь незначительный повод, очень легко испаряется. Любовь же духовная не такова: но, хотя случится потерпеть какое-либо огорчение, в душе боголюбивой, состоящей под воздействием Божиим, союз любви не пресекается, ибо, возгревши себя теплотою любви к Богу, она тотчас возвращается к благому настроению и с великою радостию восприемлет любовь к ближнему, хотя и немалое от него получено было оскорбление или понесен большой вред, ибо тогда сладостию Божией совершенно поглощается горечь разлада.

• Любовь справедливо названа матерью добродетелей, главою закона и пророков. Подымем же всякий труд, пока улучим преподобную любовь и чрез нее исторгнемся из тиранства страстей и на небеса взыдем, возносясь на крыльях добродетелей, и Бога узрим, сколько это доступно для человеческого естества.

• Глубоко уязвившийся любовию к Богу не имеет достаточных к удовлетворению сего расположения сил тела, ибо в трудах и потах подвижничества нет насыщения сему его расположению. Находясь в состоянии, подобном тому, в каком находится томимый крайнею жаждою, ничем не может он до насыщения удовлетворить внутренней жгущей его жажды; день и ночь готов он быть в трудах, но силы тела оставляют его. Полагаю, что и мученики Христовы, плененные таким же сверхъестественным жаром любви, не чувствовали мук и насыщения не имели, предаваясь им, но сами себя побеждали распаленным к Богу рвением и всегда находили, что страдания их далеко отстоят от меры их пламенного желания страдать за Господа. Начало любви к Богу – презрение вещей видимых и человеческих; средина – очищение сердца и ума, от коего мысленное умных очей открытие и познание сокровенного в нас Небесного Царствия, а конец – неудержимое вожделение преестественных даров Божиих и естественное желание общения с Богом и упокоение в Нем.

• Ум, стяжавший духовную любовь, ничего такого не думает о ближнем, что не приличествует любви.

• Истинную любовь стяжал тот, кто ни подозрений, ни слова не допускает против ближнего.

• Под видом любви скрывает лицемерие тот, кто устами благословляет, а сердцем уничижает.

• Не уязвляй брата загадочными подозрительными словами, ибо и сам ты, если случится, не перенесешь подобного.

• Поскольку всех благ или нравственных доброт начало, средина и конец, если хочешь – хороводитель и главарь, есть вера, надежда и любовь, сия триплетенная и боготканая вервь, паче же всех любовь, потому что Бог есть любовь (1 Ин. 4,8), то неправедно не восполнить ими, что еще недостает в настоящем сочинении, тем паче что, по св. Исааку Сирину, «завершение плодов Святого Духа тогда бывает, когда кто сподобляется совершенной любви». Св. Иоанн Лествичник пишет: «Ныне же пребывают три сия, всетеснейшим союзом связующие и держащие в нем: вера, надежда и любовь, больше же всех любовь, ибо ею именуется Бог (см. 1 Кор. 13, 13; 1 Ин. 4,8). По моему разумению, первая из них есть луч, вторая – свет, а третья – круг, все же они одно суть сияние и один блеск. Первая все может творить и устроять; вторую милость Божия окружает и делает непостыдною; третья никогда не падает, не перестает тещи и уязвленному ею не дает почить от блаженного упоения».