Он думал, что сердце его мертво, пока проклятая девчонка не заставила прогоревшие угли снова заныть, почувствовать боль, какой не было в жизни Эмилио до сих пор.
Исабелла сама по себе будила в нём так много, что уже теперь Эмилио готов был бы наплевать на обеты и окунуться в грех с головой — если бы только он имел уверенность, что Исабелла в самом деле любит его, полюбила также внезапно и безумно, как и он сам.
Увы, Эмилио ещё не настолько обезумел, чтобы предполагать, что его можно любить. Тем более — что полюбить такого, как он, может девчонка, избалованная богатством и всеобщим вниманием. Девчонка, которой едва исполнилось двадцать, и которая, конечно, лишь по сонетам знала, что такое любовь.
Эмилио сжал кулак и заставил себя снова оглянуться на зеркало. Он стиснул зубы, вынуждая себя всматриваться в изгибы шрамов, оплетающие его лицо, так что те побелели и проступили ещё сильней. А затем с размаху ударил кулаком в зеркало, так что стекло треснуло и впилось в кожу тысячей осколков. Боль не отрезвляла. Она была лишь отголоском той боли, что поселилась внутри.
И эхом на звон стекла откликнулся звонкий голос, доносившийся с улицы:
— Даже не думайте меня останавливать, Луиджи! Мы оба знаем, что я пришла лечить мигрень!
Эмилио взвыл и, рывком встав со стула, высунулся в окно.
— Опять вы? — спросил он с неожиданной даже для себя злостью.
— Вы ещё смеете меня попрекать! Уберите вашего цепного пса, или прямо здесь, на улице, я обвиню вас во лжи!
Эмилио скрипнул зубами.
— Пусти её, Луиджи! — бросил он и скрылся в комнате.
Огляделся по сторонам — осколки были разбросаны по ковру, а скомканное покрывало валялось на полу. Встречать здесь гостей явно не стоило и, взявшись за трость, Эмилио заковылял к двери.
Он встретил Исабеллу в гостиной и залюбовался на секунду — маркиза являла собой настоящий ураган, блестевший самоцветами подвесок из аметистов на рукавах.
— Почему вы не сказали мне, как получили рану?! — вопросила она, подлетая к Эмилио.
Эмилио опешил на секунду от такой наглости, но, опомнившись, отрезал:
— Потому что вы не имеете права требовать с меня отчёта! Где и как я получаю свои раны — касается только меня!
— Вы ведёте себя как мальчишка! Кроме того, если вы получаете раны, избивая моих друзей — безусловно, это касается и меня.
— Что? Вы ещё собираетесь вступаться за этого маленького интригана?
— Боже, Эмилио, что с вашей рукой?
Сбитый с толку внезапной сменой направления атаки Эмилио смолк и пропустил тот момент, когда его рука оказалась в мягких ладошках Исабеллы.
— Нужно срочно промыть. Луиджи, принесите воды!
— Не смейте приказывать моему слуге! — прокричал Эмилио, вконец теряя терпение, и выдернул руку из пальцев Исабеллы, а затем продолжил уже мягче: — Луиджи, принеси воды.
Исабелла фыркнула и снова поймала его ладонь — теперь уже для того, чтобы потянуть Эмилио за собой на диван.
— И конечно, вы весь день на ногах.
— А ваша мазь не действует. Вы больше не будете меня лечить.
— Не будьте сварливым как старик.
— Я свар?.. — Эмилио замолк, уставившись на Исабеллу и поняв внезапно, что ведётся на каждую подначку, как младенец. — За что только мне послали вас небеса…
— Ни за что, а для чего. Мне видится это так: я должна превратить вашу жизнь в рай на земле.
Эмилио проигнорировал выпад.
— Что вам нужно от меня на сей раз? — спросил он вместо ответа.
— Я скажу вам, когда мы закончим с вашей рукой, и когда вы объясните мне, что значила ваша дуэль.
