Но если у нас нет денег на прокорм и пятисот человек, то ушли мы правильно и возвращаться нам не надо, а надо спешить в Зимники. Вот моё мнение, – сказал Попов.
– Спасибо, Константин Дмитриевич.
– Рад стараться.
– Константин Дмитриевич, не останавливая движения отряда, сформируйте две сотни по четыре взвода. Первой сотней я поручаю командовать Вам, а второй – вахмистру Лапшину.
Отряд Калинина в Михайловке втянулся в улицу, ведущую на юг. Вдруг из правого переулка выкатилась пустая арба и остановилась, загородив дорогу, прямо перед Калининым.
– Что за чепуха? Кому хочется повоевать? – выхватив клинок, крикнул Калинин. Казаки отряда взялись за шашки.
– Командира отряда прошу спешиться. Поговорить надо, – сказал казак, стоящий на арбе.
– Говорите, мы вас и в сёдлах услышим, – ответил Калинин.
– Куда путь держите? – спросил казак с арбы.
– Это военная тайна, а казаки военных тайн не разглашают.
– Мишка, Блинов! Ты чего взялся нас допрашивать? – закричал Егор Селезнёв, казак из отряда Калинина.
– Батюшки, Егор, Селезнёв? Ты откуда? – спросил Мишка Блинов.
– Я из дома. А ты, вижу, служишь? Под чьим знаменем службу ломаешь?
– Под знаменем героя двух войн, подполковника Миронова Филиппа Кузьмича, – ответил Блинов.
– Видеть не приходилось, а слышать – много слышал. Миронов – славный казак. А какого цвета ваше знамя?
– Красного.
– Так-так, – сказал Егор Селезнёв.
– В разговор вмешался Калинин.
– Повидались, друзья? Хватит. Принимай арбу, Блинов, – потребовал он.
Ночевал отряд Калинина во втором хуторе, южнее Михайловки. Хозяин рассказывал Павлу Петровичу: наши казаки, что за советскую власть, остались дома и записались у Миронова. А у него ни денег, ни одежды, ни обуви, ни харчей. Михайловские связисты говорили, что Миронов дал телеграмму Ленину, просит у него денег и даёт согласие воевать за советскую власть. Казаки, которые не записались у Миронова, ушли в Новочеркасск.
– Много ушло казаков? – спросил Калинин.
– Человек сто пятьдесят, – ответил хозяин.
Миронов Филипп Кузьмич[4], получив деньги от Ленина, решился на отчаянный шаг: он решил провести мобилизацию казаков Хопёрского округа по старым обычаям, то есть с конём и со всей справой. Этот закон знал каждый донской казак с детских лет. В приказе Миронов напомнил, что немцы, которых мы сами притащили на хвостах своих лошадей, топчут и грабят нашу землю, защитить которую, кроме нас, некому. Он приказал всем казакам Хопёрского округа явиться в Урюпинскую с конём и со всем снаряжением. Собрал Миронов чуть ли не стотысячную армию.
Старики и казаки-фронтовики Прихопёрской станицы перед призывом помирились. Они сожалели, что казаки-фронтовики не ушли с прапорщиком Калининым. Миронов обманул и стариков, и казаков: он призвал казаков защищать Тихий Дон от немцев, а сам увёл их воевать за Ленина и большивиков. Несколько казаков станицы Прихопёрской ушли к Подтёлкову, в станицу Казанскую, и там пропали: или были расстреляны, или погибли при взятии Новочеркасска. Несколько казаков ушли в дубраву, не желая участвовать в братоубийственной войне, которая, по их соображению, должна была вот-вот начаться.
Калинин, прощаясь с хозяином ночлега, спросил:
– Лично видел Миронова? Какой он?
– Как вас вот и сто раз. Миронов – среднего роста, среднего телосложения, усы чёрные большие, приветливый, герой из героев. Две войны сломал, вся грудь в орденах, ума не набрался. Как, скажи, в него сатана вселился. Ему бы Дон да нашу казачью свободу защищать, а он к жидам в услужение пошёл.
